«8-ка». Мы двое против всех

Часть третья

 

Глава 1

 

Девушка, крепкий живот которой украшала красная семерка, была незнакомой.

Она прошла от стола, стуча босыми пятками по чистому Наташиному полу, повернулась боком, чтобы дать дорогу «Пиздоле», которая с шипением спрыгнула с кровати и протиснулась к освободившемуся стулу мимо Регины, стоящей на привычном месте. Потом расправила смятую простыню, легла без напряжения, подбила подушку и даже закинула руки за голову, точно собиралась не сражаться на ринге, а отдохнуть от забот. Движения были размеренными, разделенными маленькими паузами, я воспринимал их как отдельные кадры кино.

Обладая идеальной памятью на лица и прочие части тела, я мог сказать, что вижу спортсменку впервые.

На игре у Наташи это было большой редкостью. «Восьмерка» почти каждый день шла одновременно как минимум в двух общежитиях, но из‑за гендерного неравновесия игроки распределялись по‑разному. Парней не хватало, они переходили из здания в здание, созвонившись с распорядительницей. А девиц имелось в переизбытке, они играли по месту проживания и довольно редко – как в случае с Мариной, которую я водил за собой – появлялись на чужой территории.

Состязательница №7 выглядела молодо и даже наивно. Я понял, что какую‑то первокурсницу с экономического факультета грядущая весна потянула на развлечения, но почему‑то занесла не к Эльвире, а к Наташе, причем сразу на «десятку». О том, что она учится именно на экономическом, я решил сразу, поскольку всех девчонок своего факультета я знал.

Выходя на ринг, спортсменки снимали одежду, но оставляли серьги, кольца, браслеты, пирсинги и феньки. На этой сиял золотой перстень с большим квадратным камнем желтого цвета. Ловя свет Ларисиной люстры, он сверкал назойливо. В украшениях я не разбирался, но знал, что драгоценные камни бывают прозрачные, красные, зеленые и синие. Желтых я себе не представлял. Увидь этот где‑то раньше, я бы точно обратил внимание, поскольку всю жизнь страдал неравнодушием к вещам, не имеющим ко мне отношения.

Несомненно, эту девушку я никогда не встречал.

Выглядела незнакомка усредненно: была ни высокой, ни низкой, ни крепкой, ни стройной, ни «фигуристой», ни убогой, а совершенно обычной. Светлые волосы средней густоты имели среднюю длину. Личико казалось миленьким, но в нем не нашлось ни единой выразительной черты. Случайно упав, глаз скользнул бы дальше и не возвратился назад. Вероятно, со стороны точно таким же выглядел я. Ведь даже на Бонапарта никто бы не взглянул второй раз, не стань тот Наполеоном.

 

– –

 

Но между нами имелось отличие глубины вселенской пропасти: я мог переиграть в «восьмерку» профессиональную порнозвезду, а эта девчонка пришла не по адресу. Шансов у нее было не больше, чем у Регины, отыгравшей с привычным отсутствием результата под третьим номером.

Точно такие же были у Люды, которая проиграла второй, сменив Наташу.

Не бОльшие имелись у Анжелики – ангельски красивой и пробково глупой, не умевшей даже фальшиво стонать – несмотря на последний номер «десять».

Лариса сегодня не играла по причине «дней» – сидела на столе в оранжевых трусиках и веселилась, как всегда. Выйдя на ринг, она проявила бы себя с привычной непредсказуемостью. Лариса то могла отдаваться со скромностью гимназистки, то выкидывала фортеля, покачивавшие мой корабль. Но его ничто не сбивало с курса.

Не могла меня сбить и владелица желтого камня.

 

– –

 

Подумав о том, я отметил, что грудь этой девушки формой напоминает Ларисину. Но на том сходство заканчивалось. Конусообразные молочные железы росли не близко и не далеко друг от друга, а на расстоянии, которое не привлекало. Круглые розовые соски смотрели в потолок, под основаниями конусов отпечатались красноватые следы. То, что даже в общежитии на игру девушка носит бюстгальтер, входило в невыразительный образ.

Я посмотрел ниже. Место, насчет оформления которого сомневалась Эльвира, было украшено аккуратной рыжеватой полоской. Цвет волос выглядел натурально. Многие сокурсницы красились кто в фиолетовый, кто в зеленый, эта не стремилась за модой. Мое излишне мягкое сердце облилось жалостью к несмышленой малышке, которая пришла рискнуть последней сотней, не подозревая, что ее проиграет.

Несмотря на общее презрение к людям, я иногда испытывал уколы сочувствия к соперницам. Эта небольшая девушка вызвала небывалую лавину. Я был готов заявить, что выхожу из состязания на ничейных условиях, оставив всех при своих деньгах, поступившись собственным выигрышем. Такой вариант оставался моим правом и его никто не мог оспорить.

Но игра оставалась игрой, жалость в спорте была помехой, каждая девица сама выбирала свой путь. Как и я выбрал свой.

Но все‑таки, заняв позицию и прежде, чем дать Наташе отмашку на счет, я поцеловал соперницу в лоб – словно заранее извиняясь за ее проигрыш. Девушка удивленно отдернулась: в сексе она была более неопытной, чем Регина. Сверху раздалось Наташино «хи‑хи»: видимо, кто‑то из зрительниц сделал неприличный жест.

Вздохнув, я приподнялся и сообщил:

– Готов идти к победе.

– Иди‑иди, – согласилась Наташа. – Желаю дойти.

В голосе прозвучала насмешка. Это не удивило. Наташа никогда не упускала возможности позлословить, ко мне порой проявляла усиленную жесткость. Она то ли пыталась скрыть нашу всем известную близость, то ли желала показать, что мы свои и нам нечего стесняться.

– Пошел!

Я сделал первое из возвратно‑поступательных движений.

– Раз, – отметила Наташа.

Я был профессиональным спортсменом. Однако, несмотря на заточенность под деньги, всякая новая женщина дарила новую радость. При этом новых в общежитском окружении практически не осталось. Эта дурочка с рыжей стрелкой обрадовала до такой степени, что я даже почувствовал себя не игроком, а мужчиной.

Не слушая Наташин счет, сохраняя прежний ритм, я отдался ощущениям, блуждающим в теле. Кажется, я вздохнул, не скрывая удовольствия – и тут же вздрогнул, поймав на себе взгляд соперницы.