Адский сон 1. Калейдоскоп
Искупав Соню, я даже перенесла душ на утро – так хотелось спать, но проказница пролила в ванну розовый лак для ногтей – его нельзя было так оставить. Я отправила малышку в детскую, надела резиновые перчатки и села на коврик. Глаза слипались, но я честно собиралась с силами и уронила голову на бортик ванны лишь на минутку.
На полу стало холодно. Видно, от кафеля. Состояние было сродни грузчику, который отработал три смены подряд и то не выполнил план. Поняла, что если сейчас не заставлю себя подняться, то усну прямо в ванной. Кое‑как подняла голову, в груди потяжелело, слегка качнуло в сторону. Я выпрямилась с резким вдохом, открыла глаза и тут же вскрикнула от неожиданности…
Пространство передо мной взорвалось тысячью красок разом, воздух наполнился незнакомыми ароматами, громкий звук какого‑то оповещения и гул людских голосов взбудоражили… И кто‑то настойчиво сжал локоть…
«Мамочки, что происходит?!»– запаниковала я, чувствуя, как сводит губы и дрожит подбородок.
Распахнув глаза ещё шире и сфокусировав взгляд, поняла, что сижу за небольшим круглым столом с тремя совершенно посторонними людьми, даже не русскими.
«Какого лешего?!»
По спине пробежал холодок. Я опустила голову и уткнулась взглядом в блестящую золотистую ткань, обтягивающую мои бёдра и колени, какое‑то украшение спускалось с шеи продолговатым кулоном‑трубочкой, а с висков свисали упругие локоны. Но что вызвало громкий «ик» и обескуражило, так это то, что на руках, в которых я держала винный бокал, были жёлтые резиновые перчатки.
Я настороженно убрала руки под стол и украдкой пробежала взглядом по лицам сидящих. Похоже, никто ничего странного и не заметил.
«Опять сон?.. Не могла же я оказаться в резиновых перчатках за столом… пить вино,– и покосилась на бокал, в котором явно не вишнёвый сок.– Ведь только что чистила ванну… Зараза, а как же лак?!»
Но мысль, что лак проест акрил, перестала что‑либо значить, когда окинула пространство вокруг.
Это был огромный высоченный зал со снующими туда‑сюда людьми. По всем видимым и слышимым признакам – аэропорт. Шикарный громадный аэропорт! Точно не российский – определила по тому, что ни одной надписи на русском, ни одного славянского лица, только иностранные граждане, причём самых разных национальностей. Даже те, что сидели за нашим столом: японка или китаянка, явный немец и кто‑то из Азии.
– Лиза, тебе плохо?– неожиданно прозвучал рядом знакомый голос, и кто‑то снова сжал локоть тёплыми пальцами.
С широко открытыми глазами я повернула голову вправо и так резко отшатнулась, что за столом воцарилась тишина: все взгляды вопросительно замерли на мне.
Сбоку сидел тот самый Макс, из реальности и из недавнего сна, который вдруг вспомнился до мелочей. Внутренности обдало жаром, а во рту пересохло. Я передёрнулась, но глаз от мужчины не отвела. Это был всё тот же Макс, каким я его и запомнила, только в белом смокинге с бабочкой золотого цвета – полная безвкусица.
– Лиза, что с тобой?– снова спросил он, и сейчас в его голосе слышалось беспокойство.
«Так… Я снова с ним… Снова Лиза… Я всё ещё его жена? А что делаем?.. Куда‑то летим?– и медленно перевела взгляд на других сидящих за столом.– А это кто?»
– Я в резиновых перчатках сижу в аэропорту и пью вино,– нервно усмехнулась, чувствуя, что мышцы лица всё ещё дрожат.
Макс и его собеседники как‑то напряжённо переглянулись.
– Лиз, с тобой точно всё нормально?– спросила женщина‑азиатка.
Конечно, всё это снова мне чудилось, но общая заторможенность мешала сосредоточиться и включиться в происходящее как участнице, а не как сидящей статуе где‑то за мутным стеклом. И всё, что сейчас двигалось быстрее, чем мои взгляд и мысли, – это кровь в венах: пульсация в ушах была громче, чем окружающий шум.
«Ну что ты молчишь? Сыграй уже что‑нибудь!»– пинала себя я, но язык не поворачивался что‑либо ответить. Снова посмотрев на Макса, прищурила слезящиеся от яркого света глаза и проронила:
– У‑у… меня так… больно кольнуло в груди… Простите…
Для большей убедительности хотела коснуться груди, но, вспомнив, что руки в хозяйственных перчатках, вновь спрятала их под стол, аккуратно стянула инвентарь и бросила на пол.
Макс обнял меня за плечо, две женщины и мужчина сочувствующе кивнули, огляделись и вернулись к разговору. Но на слух их речь звучала странно. Я уверенно понимала, о чём они говорят, и всё же что‑то было не так. А когда раздалось новое оповещение о прибытии самолёта, вдруг осознала, что все вокруг говорят на английском. И Макс тоже. И я…
Прислушалась. Тон беседы был напряжённым. Говорили о каком‑то перевороте и шансах выбраться из страны первым же рейсом в Россию. В мыслях эта информация мало укладывалась, вроде бы никаких революций в мире не происходило, и я стала украдкой озираться. И неожиданно поняла, что люди вокруг не просто снуют туда‑сюда, они тревожно собираются в группы, перемещаются с одного места на другое, расходятся в поисках чего‑то или бегут, будто опаздывают на рейс… Только в свете разговоров за столом казалось, что люди не просто опаздывают, они отчаянно спешат спастись… Атмосфера вокруг какая‑то накалённая. Никто не смеялся, не читал книжек, не ел и не пил расслабленно. Дети жались к матерям в чёрных хиджабах…
Увидев детей, почувствовала, как тянет низ живота. Какое‑то беспокойство надолго задержало взгляд на них, но так и не смогла уловить ускользающие ощущения. Кожу стало покалывать, как иголочками. В этом сне было крайне неуютно: слишком много чужих, много испуганных лиц, навязчивая тревога, цепкий и беспокойный взгляд Макса… Даже если это сон, хотя что‑то неуловимое вызвало сомнение в этом, всё равно было не по себе. Я не знала, как себя вести и чем всё это может закончиться. Ничего лучше, как выйти в уединённое место и осмыслить происходящее, не нашла.
– Простите, мне нужно выйти!– проговорила нерешительно, улыбаясь единственному, кого знала, и поднялась. Но голова закружилась, и пришлось крепко ухватиться за плечо Макса, чтобы не упасть.
Тот поднялся вместе со мной и, напряжённо сведя брови, взял за локоть.
– Тебе плохо? Ты только что выходила…
– Ну да, такое случается от волнения… В туалет хочу,– прошептала ему в лицо, поднявшись на носочки.
– В любую секунду может начаться посадка,– тоном ниже проговорил он.
– Ты хочешь, чтобы я описалась?– возмущённо нахмурилась и уже недовольно проворчала:– В конце концов, это мой сон!
– Твой – что?– сморщил лоб Макс и окинул меня таким взглядом, будто окончательно признал, что я полоумная.
Я аккуратно отняла руку и торопливо вышла из зоны кафе.
Увидев указатель WC, поспешила за угол коридора. Распахнув дверь женского туалета, испуганно отпрыгнула назад: прямо на полу на ковриках сидели несколько мужчин и молились.
– Sorry,– кивнула я и закрыла дверь. Уставившись в стену напротив, недоумённо нахмурилась:– У нас что, апокалипсис?
Рядом оказалась комната матери и ребёнка. Я ветром влетела в неё, а обнаружив, что здесь никого, сразу заперла дверь на щеколду и уже облегчённо сползла спиной по стене.
– Вот занесло! После такого рабочего дня даже поспать спокойно не могу.
