Адвокат с Эльтона

Конечно, я предполагал, что с учётом её прошлого сепарация будет болезненной, но не представлял, до какой степени. За последние годы я настолько привык заботиться о Шарлен, что она стала для меня кем‑то вроде любопытной младшей сестрёнки… которая выросла, превратилась в красивую девушку и почему‑то всё ещё не стремится обзаводиться друзьями и молодыми людьми.

Голова раскалывалась. Я потянулся к шэйтарри, глотнул, поморщился и взглядом нашёл бармена.

– Вы что‑то хотели, сэр?

– Да, – ответил недовольно. – Шэйтарри.

– Так вы же его пьёте… – изумился мужчина, но тут же замолчал под моим тяжёлым взглядом.

– Настоящий, неразбавленный, а не вот эту бурду.

– Да‑да, конечно, сейчас всё сделаю.

Я проводил взглядом мужчину и скрипнул зубами от досады. «Золотой век» – моё любимое заведение на Тур‑Рине, вот только с качественным алкоголем здесь, конечно, беда. С одной стороны, сюда пускают без дресс‑кода и не обращают внимания на расу, благодаря чему чувствуешь себя комфортно, с другой – цены в заведении удерживаются достаточно высокими, чтобы сюда не заваливалась всякая шваль. А ещё сам Тур‑Рин располагается всего лишь в часе лёта на скоростном истребителе от Эльтона и Иона, что в принципе делает планету весьма привлекательной. Именно поэтому я пару десятков лет назад даже открыл здесь второй офис… Ну, и ещё, возможно, потому, что когда‑то я любил прошвырнуться по ночным клубам. Но это, разумеется, вторичное.

На фоне играл расслабляющий кантри‑блюз, приглушая разговоры немногочисленных посетителей. Современная подсветка искусно имитировала открытый огонь в гигантском камине у дальней стены, лампочки в форме старинных свечей на крошечных магнитах парили и кружились над широкими столешницами, покрытыми шпоном из натурального орешника. При первом посещении «Золотого века» моё внимание больше всего привлекли барные стулья, выполненные в форме ковбойских сёдел. Хозяйка заведения с гордостью сообщила, что специально их вывезла с какой‑то аграрной планетки на краю Федерации. Необычное решение, уникальное и не лишённое вкуса, хотя и весьма затратное.

Я наклонил голову к правому, а затем к левому плечу, разминая шею, и осмотрелся. За соседним столом о чём‑то болтали два мускулистых златогривых ларка. Хорошо одетые, довольные и, как истинные представители своей расы, употребляющие вместо алкоголя крайне полезный травяной чай. Недалеко от них рубилась в простенькую настольную игру группа студентов‑смесков с ярко выраженной человеческой кровью. Не знаю, откуда у них были деньги на «Золотой век», но компания употребляла пиво, время от времени просила хорошенькую официантку обновить закуски, всякий раз оставляя чипы‑чаевые на краю столешницы.

Ближе к камину в уютном закутке расположилась ещё пара гостей. Брюнет весьма внушительных размеров сидел ко мне спиной и что‑то экспрессивно рассказывал девушке, а та в ответ инертно кивала и потягивала свежевыжатый сок из трубочки. Распущенные пурпурно‑малиновые волосы струились по открытой шее эльтонийки. Очень красивые черты лица – аккуратный маленький носик, миндалевидный разрез глаз, высокие скулы – и самая обычная мешковатая клетчатая рубашка и продранные, как это модно у молодёжи, джинсы.

Вроде бы обычная влюблённая парочка на романтическом свидании, но что‑то меня в ней привлекло. Ещё несколько секунд я смотрел на двух незнакомцев, прежде чем осознал: у девушки слишком серьёзное лицо, а в глазах угадывается большой жизненный опыт. Конечно, благодаря уникальным генам, эльтонийки что в пятьдесят, что в сто пятьдесят выглядят практически одинаково, и, как правило, угадать возраст женщины – задача архисложная, но я был готов поклясться, что эта девушка в клетчатой рубашке значительно старше своего спутника.

– Ваш шэйтарри, сэр!

Я кивнул бармену, отхлебнул, смакуя дымный аромат, и дождался, пока во рту разольётся неповторимый плотный терпкий вкус с восхитительными ягодными нотами. Говорят, что подлинный шэйтарри – крайне редкая вещь, и для каждого он имеет собственный вкус. Наверное, это всё происки маркетологов, но в одном гуманоиды сходятся: тот, кому довелось попробовать оригинал, непременно отличит его от подделки. Не знаю, как насчёт остальных, но я перепробовал множество видов алкоголя и конкретно этот напиток с лёгкостью выделю из тысяч. Слишком уж он… необычен. Жидкий огонь на языке практически мгновенно сменяется палитрой оттенков от свежей морозной хвои до дубовых и ореховых полутонов, но на нёбе всегда остаётся мягкий ежевичный аромат. Сколько бы я ни пробовал шэйтарри, каких бы годов и выдержки, сладкая ежевика остаётся всегда.

Бросил несколько чипов на лакированную барную стойку цвета горького шоколада и вновь посмотрел на двусмысленную фотографию в зоопарке, на которой я обнимал Шарлен. Память услужливо подкинула другую полумиттарку…

…Стандартный зал суда. Жёсткая скамья. Мои руки скованы неодимовыми наручниками. Дурацкая железка впилась под кожу и натёрла запястья практически до крови. Руки болят от того, что вывернуты в неудобном положении уже больше суток, спина ноет, а в голове ватный туман. Но всё это ерунда по сравнению с тем, что Элиза погибла. Душа ноет, сердце из последних сил толкает кровь, будто его переехали аэрокаром… Холодно. Как же холодно.

– Встать, суд идёт!

Сквозь прутья решётки в меня ткнули острым наконечником, и пришлось подняться. Пульс отдавался в голове так громко и часто, что я прослушал бо́льшую часть речи обвинителей и даже не запомнил, как зовут бесплатного адвоката, выделенного мне согласно закону.

– …Эрик Вейсс обвиняется в употреблении и распространении диатория! Наказание – пожизненное заключение на астероиде С‑класса…

– Ваша честь, я согласен со стороной обвинения по пункту употребления диатория. Анализы крови подтверждают это, но распространение ещё не доказано… – не унимается мой адвокат.

Я мысленно хмыкнул. Шварх, вот почему мне ещё так хреново и во рту наложил гориллом. Похоже, эти уроды с присосками вместо рук накачали меня наркотой, чтобы всё выглядело реалистично. Астероид С‑класса – это что? Забыл классификацию… Собственно, да какая теперь разница, что со мной будет, если Лиз погибла? Я не успел буквально на одну минуту… Дерьмовый из меня гонщик.

– …У нас есть свидетель!

Пф‑ф‑ф, кого они, интересно, выдвинули в свидетели? Я обошёл на гонках Мирта и Терри, вытеснив их с пьедестала… Неужели ребята решили навсегда отделаться от меня таким низким способом?

Внезапно двери в зал суда открылись, и в голове резко стало пусто и гулко. На пороге стояла она.

У меня галлюцинации?..

Золотая кожа Элизы неестественно бледна, сине‑зелёные глаза как будто стеклянные, а такого же яркого оттенка волосы заплетены в две простые, но совершенно неаккуратные косички. И ни одной царапины на теле. Шварх! Этого не может быть! Совершенно точно не может! Элиза погибла на том проклятом корабле октопотроидов! Я сам видел!

– Лиз! Лиз, это ты?! Ты жива?!

Она никак не реагирует на мои крики. Даже не поворачивает головы.

– Лиз, умоляю, посмотри на меня!

– Успокойте обвиняемого! Скорее! Он сейчас решётку сломает!