Амбивалентность

От дальнейших разговоров меня спас вошедший Карпов. Впервые я радовалась началу пары и посыпавшимся на нашу группу вопросам преподавателя. Этот блокнот, который мне вздумалось рассматривать, особенно последний рисунок, оставили странное послевкусие. И мне не хотелось об этом ни с кем говорить. Но и выкинуть это из головы тоже не получалось.

Вечером, разбирая сумку, я достала уже чуть помятый листок, откуда на меня смотрела моя же копия, удивительно живая и как будто скрывающая какую‑то тайну. Рука не поднималась выбросить такой рисунок, даже если его автором был кто‑то вроде Ярова.

В голове до сих пор не укладывалось, что он мог создавать нечто прекрасное. Я попыталась представить, как он сосредоточенно выводит карандашом каждую линию, рисуя не просто что‑нибудь, а меня. Как думает над ракурсом, выбирает оттенок для моих волос, придает загадочный блеск глазам. Сколько раз ему пришлось посмотреть на меня, чтобы добиться такой схожести? Что он чувствовал, когда рисовал?

Я вложила лист в первый попавшийся учебник, громко его захлопнула и отложила подальше. Этот чертов рисунок, да и вообще все, увиденное в черном блокноте, заставляло меня слишком много думать о Нике! И мешало мне его ненавидеть с прежней силой. Легче было считать его бездумным и бездушным шутом, а теперь… Сама не понимаю, что теперь.

Одно было понятно наверняка – за каждую мою попытку поставить его на место он будет наносить ответный удар. А если вспомнить его сегодняшний гнев, становилось очевидно, что он снова захочет мне насолить.

Я принялась отчаянно зубрить лекцию на завтрашний семинар, чтобы выгнать мешающие мысли из головы, и на несколько часов это даже помогло. Сдалась я, уже находясь в кровати со слипающимися от раннего подъема глазами. Назойливые размышления о прошедшем дне, словно рой жужжащих, мешающих заснуть пчел, заполонили сознание. В конце концов, я не удержалась и, ругая себя, открыла «ВКонтакте» и нашла страницу Ярова. На несколько секунд задержалась на единственной его фотографии. Лицо склонено чуть вниз, от длинных черных ресниц на щеки падает тень, слегка волнистые волосы, которые и добавляли в его внешность нечто ангельское, падают на лоб. Против воли мне представилось, какого было бы провести по ним рукой, запутаться в темных, наверняка, невероятно мягких, кудрях. От этой мысли внизу живота потеплело. Нет, еще чего не хватало! Я приказала своему глупому телу слушать голос разума, а не вестись на обложку, пусть даже и очень красивую. Поспешно закрыв фотографию, я пролистала страницу дальше, пока не наткнулась на общих друзей. Подумать только! Да здесь почти весь поток, даже Катя! Во мне разгорелась маленькая искорка злости на подругу, но я постаралась ее затушить. Как никак, она‑то с ним не ведет никаких войн, для нее он просто однокурсник.

Однако когда я закрывала приложение, когда откладывала телефон и когда ворочалась в кровати в попытках заснуть, эта искорка все еще оставалась внутри.

В пятницу я проснулась абсолютно разбитой. Я не выспалась, плохо подготовилась к семинару и мучилась переживаниями из‑за того, что сегодня может учудить Ник мне в отместку. Все, чего мне хотелось – просто притвориться заболевшей и остаться дома, чем я несколько раз злоупотребляла в школе. Отлично, повторяется все та же история! Нет, я ни в коем случае не стану прежней пугающейся всего тихоней‑Лерой.

Как ни странно, пятница оказалась самым обычным, даже скучноватым, днем. Суббота – по ней мы учились раз в две недели – тоже не сильно отличалась. К счастью, Ника распределили не в мою группу по английскому, так что целых две пары подряд мне повезло не видеть его лица с вечной жестокой улыбкой на нем. Лишь приукрашенные перлы однокурсников о его поведении доходили до моего слуха. Хотя дальше мое везение иссякло, и оказалось, что Яров взял тот же предмет по выбору, что и я, день прошел вполне спокойно.

Даже следующая неделя не принесла ничего неожиданного: лекции, семинары, домашние задания. Однокурсники, поначалу еще интересовавшиеся состоянием нашей «войны» с Яровым, постепенно стали забывать о ней. Игорь, заметивший, что мы с новеньким никак не контактируем, снова стал милым, дружелюбным и невероятно надоедливым. Манцев на паре по политологии сделал вид, что меня не существует.

Ник продолжал игнорировать почти все университетские правила и один раз даже успел побывать за это у декана. Не сказать, чтобы это как‑то изменило его поведение, но меня он, по крайней мере, не трогал.

А еще он больше не рисовал. Неужели из‑за меня? Вдруг я отбила у него желание развивать в себе единственную хорошую сторону, которая у него имеется? По факту, меня вообще не должно это волновать. Главное, что Яров отстал от меня. Наверно, понял: если он не лезет ко мне, я не буду лезть к нему. Хороший взрослый подход.

Я перестала каждый день ожидать какого‑то подвоха и наконец немного расслабилась. Как оказалось, зря.

 

Глава 10

 

Воздух с каждым днем становился все прохладнее, а свинцовые осенние тучи все чаще затягивали небо, превращая мир в сплошную серость. Прошла самая легкая пора, когда все пытаются войти в рабочий ритм, преподаватели задают мало и иногда даже отпускают пораньше. Жизнь снова пошла своим чередом, монотонная и размеренная. Наверно, это было неплохо, но сейчас, когда неприятным дождливым утром я шагала к дверям университета, окруженная такими же, как я, сонными, еле плетущимися студентами, душа просила хоть о каком‑то ярком впечатлении. А ведь не прошло и месяца с начала сентября!

Первая пара с тихо бормочущим лекцию преподавателем едва не вогнала весь поток в сон, и теперь, сидя на следующем занятии, я, как могла, пыталась взбодриться, чтобы повторить текст подготовленной презентации. Я слишком много сил потратила на нее, чтобы потерять баллы из‑за того, что читаю со слайда, а не рассказываю наизусть.

– Давайте начнем с презентаций, – сухим голосом промолвила высокая и худая, как палка, Маргарита Леонидовна. – Желающие есть?

– Да, – неожиданно для всех ответил Ник.

Преподавательница, уже прекрасно знакомая с характером Ярова, смерила его недоверчивым взглядом, но, тем не менее, сказала:

– Что ж, включайте. Нам будет очень интересно посмотреть.

Это было действительно странновато. Ник, как я заметила, никогда не отвечал устно, лишь сдавал письменные работы, и то не всегда. За них он получит ровно столько, чтобы дотянуть до пятидесяти баллов и не вылететь из ВУЗа за кучу несданных предметов. Что же вдруг побудило его ответить сейчас?

Он деловито развалился за компьютерным креслом, вставил флешку. На проекторе открылась моя презентация.

– Это моя презентация! – Возмущенно прошептала я Кате.

– Ты уверена?

Я метнула на нее сердитый взгляд:

– Я потратила на нее четыре часа, я очень хорошо помню, как она выглядит!