Ангел для Демона. Исцеление
– В любом случае сделай, как сказал. Вдруг найдём какую зацепку, – замолкаю, мысли в другую сторону уходят. Ребра тисками стягивает, когда думаю о сыне. – Что с поисками, Серый? Есть что‑то новое?
Пальцы в кулаки до треска сжимаются. Ноздри дрожат от частых вдохов.
Жду ответа, как подсудимый – приговора.
– Ищем пока, – говорит приближенный, и сердце падает к ногам.
Снова не вышло. Будто нет никакого сына и никогда не было.
Очередная ложь Ангелова?
Приплел ребёнка, чтобы ввести меня в игру?
Посмеяться хотел?
Чем дольше об этом думаю, тем сильнее жалею, что не я убил ублюдка. Даже после смерти в покое не оставляет. Поперёк горла стоит, дышать не даёт.
– Мы найдём его, Демон, – только вспоминаю, что на том конце линии кто‑то висит.
Сжав зубы, трясу головой, чтобы избавиться от болезненного наваждения.
– Найдём, – повторяю на автомате. – Весь мир перевернём, но отыщем его.
Я найду сына. Верну его, чего бы мне это не стоило. Даже если придётся нарушить закон или убить кого‑то. Всё сделаю ради Сашки.
Однажды я уже проиграл, выбрав победу на ринге. Больше такого не повторится. Я пережил гибель любимого человека – похоронил жену. Больше не хочу терять, лучше сразу сдохнуть.
– Я еду обратно. Завтра вечером буду в Калининграде.
Сбросив вызов, откидываюсь на спинку кресла.
Думаю о Кате и понимаю, что начинаю успокаиваться. Она действует на меня как наркотик. Заставляет забывать обо всем на свете.
Представляю, что скоро снова увижу её и как‑то легче становится.
Почему? Что в ней такого, чего нет в других?
На этот вопрос мне ещё предстоит найти ответ.
12. Ангел
Места себе не нахожу. Мечусь по комнате, не зная куда себя деть и что делать.
Стены давят на меня, подавляют своей массой и не дают дышать. Чувствую себя птицей, которую из прихоти заперли в золотой клетке только потому, что она красиво поёт.
Теперь, когда память вернулась, и правда засела на сердце ядовитыми шипами, не могу бездействовать.
Я должна выбраться отсюда. Найти способ вырваться из заточения и исчезнуть до того, как он вернётся.
Нельзя, чтобы Демид узнал о ребёнке. На этот раз он точно сломает меня. Раздавит только ради того, чтобы отомстить моему отцу. Заберет сына и сделает всё возможное, чтобы никогда его не увидела.
Но я не позволю!
Землю грызть буду, но ребёнка не отдам. Хватит с меня этих игр!
Лучше жить на улице, перебиваясь с хлеба на воду, чем в их жестоком мире, где человеческая жизнь продаётся и покупается за копейки.
Закрыв глаза, пытаюсь представить как выглядит наш с Димой сын. Почему‑то воображение рисует Марата, из‑за чего грудь простреливает резкой болью.
Испуганно вздрагиваю и зажимаю рот ладонью. Пытаюсь успокоиться, отогнать сомнения и сохранить хоть что‑то светлое от своей прошлой жизни.
Не хочу верить, что няня способна на такое. Она же любила меня…
Но каждый раз, когда сердце пытается оправдать её, разум противится, бунтует. Перед глазами возникает тётя Люба, стоящая у изножья постели больной.
Выхватываю телефон из кармана джинс и набираю её номер.
Несколько секунд слушаю длинные гудки и нервно покусываю нижнюю губу.
А если не ответит? Что тогда?
Очередная ниточка, связывающая меня с сыном, оборвется…
Не успеваю додумать. Дрожащий детский голосок перекрывает все мысли, проходится лезвием по груди.
– Катя? Это ты? – спрашивает испуганно, по спине мурашки проносятся. – Катя, мне страшно…
– Ты плачешь? Марат? Что случилось?
Воображение рисует картины, одна ужаснее другой. Морозный холод пронзает насквозь, оседает инеем на сердце.
– Бабушка, – всхлипывает громко и замолкает. Убивает тишиной. – Она не просыпается. Я зову‑зову, но она не реагирует… Бабушка умерла, да? Как мама с папой?
– Ничего не бойся. Слышишь? Выйди из дома и беги к бабе Маше. Скажи ей, пусть вызовет «скорую». Всё понял?
– Да…
– Я сейчас же за тобой приеду!
Выбегаю из комнаты и бросаюсь вниз по лестнице.
Несусь так, будто за мной гонится сама смерть. Лёгкие горят от напряжение, сердце сводит, но не останавливаюсь до тех пор, пока не оказываюсь в кабинете мужа.
Замечаю Рустама и тороплюсь к нему. Балетки скользят по паркету, носком цепляюсь за край персидского ковра и едва не падаю к его ногам.
Останавливаюсь, когда оказываюсь в полуметре от высокой, широкоплечей фигуры.
Хватаю его за руку, впервые решаясь коснуться этого мужчину.
Судорожно глотаю воздух. Шумный вдох обжигает горло, застревает в лёгких раскаленными углями.
Вглядываюсь в чёрный омут его глаз и выдавливаю хрипло:
– Помоги! Пожалуйста, помоги мне…
Морщится от моего прикосновения, отдергивает руку и прячет её в карман спортивных штанов.
– Что ты себе позволяешь? – голос хриплый и жёсткий. Слух царапает, заставляет сжаться от страха.
Я дергаюсь в сторону. Отступаю на шаг и повторяю чуть громче:
– Мне в Зареченск нужно. Няне плохо, а Марат совсем один… Прошу, пожалуйста. Отвези меня к ним. Или такси вызови, я сама поеду. Умоляю, Рустам!
В минуту отчаяния не замечаю, что назвала его по имени.
А он замечает.
Окидывает тёмным взглядом, сводит брови на переносице.
– Что за Марат?
– Внук тёти Любы. Он боится, понимаешь? Я должна быть с ним! У него никого нет, кроме меня…
