Антихакер

Какая‑никакая жизнь все‑таки наладилась, от голода пока спасали деньги от продажи квартиры, но для Марка как будто все закончилось. Он готовил себе простую еду: пельмени, жареную картошку или спагетти, вываливал в эту же тарелку банку консервов, доставал из холодильника бутылку пива и весь день смотрел телевизор стеклянными от выпивки глазами, не желая чего‑то другого. Вряд ли в его жизни теперь могло произойти что‑нибудь увлекательнее просмотра «Остаться в живых».

– Как ты снова выпивку достал? – завелся дед, когда с порога почувствовал кислый запах пива.

– Земля не без добрых людей, – парировал Марк.

– Алкаши они, а не люди.

– Ну пусть будут добрые алкаши. Что‑то ты сегодня раньше пожаловал.

Степан Иванович появился в комнате и втащил в нее большую картонную коробку.

– Тебе тоже добрый день.

Он ушел в коридор и вернулся с еще одной коробкой.

– О, что‑то интересное, – сказал Марк. Он сидел на диване и даже не думал перебраться на инвалидное кресло и как‑то ближе поинтересоваться предметами, которые появились в его комнате. Он уже привык, что за него все в итоге сделают.

– Наташа, ты где? – позвал дедушка в прихожую.

В комнату вошла женщина старше тридцати, в джинсах и сером пуловере с высоким воротником. Темные волосы ее были собраны в хвост, на лице были очки в модной тогда большой круглой оправе. «Училка», – сразу решил Марк.

– Это Наталья, она дочь моего очень хорошего друга. Преподает программирование в УПИ. Она поможет нам вот этот компьютер установить и позанимается с тобой.

– Привет, – улыбнулась Наталья. От улыбки ее лицо похорошело, на щеках появились приветливые ямочки. Марк уже давно не общался с женщинами кроме как на медицинские темы и немного растаял. Он начал оглядываться на запущенный вид своей комнаты, мысленно выкидывая пустые бутылки из угла в мусорное ведро.

– Привет, – ответил он, дивясь, какое это чудо – знакомство с новым человеком. – Не ждал сегодня. Я – Марк.

– Ну я не то чтобы гость, – отозвалась она. – Но согласна, в классе должно быть чисто. Я сегодня подключу и настрою компьютер, а завтра мы начнем заниматься. Успеешь подготовиться? – она выразительно посмотрела на давно не бритую щетину Озерова.

Марк не услышал в ее интонации ни скрытого сострадания, ни осуждения. К нему давно не относились как к обычному парню. Поэтому к первому занятию он прибрался в комнате, что не смог сделать сам – попросил деда, умылся, расчесался и надел чистую одежду. После травмы он пытался быть предельно простым, не скрывать то, что не получается, и стараться делать самостоятельно то, что ему по плечу. Такая стратегия сложилась и в обучении программированию.

Наталья оказалась чутким и увлеченным педагогом. Марк в связи с тем, что раньше все свободное время отдавал тренировкам, компьютерами совсем не интересовался. Когда его одноклассники рубились по Сети в Counter‑Strike, он отрабатывал в бассейне траекторию и координацию гребка рукой. Конечно, Марк сдавал зачет по информатике и знал, как загрузить Windows и сложить столбик в Excel, но включать компьютер по собственной воле у него не возникало желания никогда. И тем поразительнее стал для него открытый Натальей мир со своими языками, невидимым и бесконечным, как галактика, сетевым пространством, кастой новых людей.

Работоспособность спортсмена, как оказалось, никуда не ушла. Озеров мог бесконечно писать код, проверяя, добавляя, исправляя, как в свое время на тренировках шлифовал свою технику. И компьютер ответил ему взаимностью, как и бассейн. Машина не спрашивала, можешь ли ты дойти до магазина или пробежать стометровку, она получала и четко исполняла те команды, которые отдавал ей Марк, не то что ноги, ушедшие в абсолютный игнор. А никнеймам в Сети было безразлично, какой ты в реальной жизни. Главное, какой ты кодер, что можешь создать и что умеют твои программы.

После года уныния, переходящего в отчаяние, Марк ощутил, как к нему начинает возвращаться жажда жизни. Наталья приходила раз в неделю в течение целого года, честно и бесплатно выполняя свое обещание перед дедом Марка или своим отцом. Она была как старшая сестра, всегда на связи, когда была нужна, но и не лезла со своими советами туда, куда не стоило. Искренне радовалась его успехам, дивилась, насколько Марк лучше схватывает науку, чем ее студенты.

– Возможно, дело во времени, – отвечал Марк. – Мне его совсем некуда тратить в отличие от них.

За год Озеров изучил университетский курс программирования экстерном и практически самостоятельно и уже чувствовал себя в информационном море, как в плавательном бассейне. И тогда он ощутил, что снова хочет плавать. По‑настоящему. После травмы процедуры в бассейне входили в программу восстановления. Но Марк плавал зло, понимая, что никогда больше он не сможет выйти на одну воду с Фелпсом. Что все, на что он потратил свое детство и юность, высушено до дна. Вода опротивела ему настолько же, как когда‑то была близка. И он, не представляющий себе жизни без голубой плавательной дорожки, после переезда в Екатеринбург ни разу не помыслил о ней. Но теперь новая жизнь начала прорастать в нем, как динозаврик из игрушечного яйца, подаренного ему родителями в детстве.

– Дед, отвези меня в бассейн, – как‑то позвонил он.

Оказавшись под высоким потолком плавательного бассейна «Юность», Марк сжался и задрожал всем телом. Ему было дико страшно от огромного пространства крыши, нависшей над ним. Он почти закричал деду, чтобы тот вез его обратно. Все боли и кошмары последних лет как будто ворвались в его голову и тело, сжирая его суть. Родители встали как живые, их счастливые лица в аквапарке сгнивали на глазах, оставляя голый череп и впалые глазницы. Как же самоуверен он оказался, считая, что смог преодолеть прошлое. Оно неумолимо следовало за ним, оно уже было в его ДНК и собиралось бить при любом удобном случае.

Марк зажмурился и приказал себе глубоко вздохнуть. Задержал дыхание. Слава богу, дед вез его к дорожке сам. Он бы не смог сделать эти несколько шагов. Потом Степан Иванович привязал к его ногам колобашку, чтобы те не тонули, и помог добраться до воды. Очутившись в воде, Марк выдохнул. Прохладная жидкость волной спокойствия охладила приступ паники. Он улегся на воду. Оттолкнуться от бортика не было возможности, но Марк сделал гребок рукой, и тело послушно двинулось по дорожке. Затем следующий и следующий. Мышцы как будто начали вспоминать слова давно забытого стихотворения, которое Марк когда‑то знал, но напрочь забыл. И с каждым новым гребком‑словом это знание возвращалось, заполняло его тело удивительно приятной вибрацией. А ужас прятался в темных уголках его сознания. Не уходил совсем, но старался не показываться.

Марк запомнил тот день. Именно тогда он по‑настоящему понял, что жив. А был бы ли он жив, если бы и родные, и совсем незнакомые ему люди не вытащили его из развалин аквапарка, не выходили в больнице, не поддержали его, когда он стал инвалидом и потерял родителей, не подняли бы его со дна собственной жалости? Может, и ему пора попробовать помочь кому‑то?

– Алло, Марк Александрович? – услышал он в трубке голос Виктора из Кемерова. – Вы здесь?

– Да, Виктор. Зовите меня Марк, раз уж начали. – Озеров думал о своем решении: насколько оно правильное и не сделано лишь под влиянием ярких воспоминаний. Вроде бы внутренние ощущения поддержали его. – Хорошо, я попробую вам помочь. Зря вы надеетесь, что у меня получится разобраться, но раз вам больше не к кому обратиться, то ладно. Но дайте мне подумать, я сам свяжусь с вами. И почта, и номер телефона у меня ваши есть.

Услышав слова благодарности, Марк нажал отбой.