Аппалинария и крылья

– Осторожно, Мих! – тоненько и весело закричала Анжела Львовна. – Собачка тебя чуть‑чуть цапнула, а ему ты руку сейчас откусишь!

– Он мне глаз чуть не выжег,– мстительно зашипел Мих, отплевываясь от чужой крови.

– А ты утопи его! – язвительно посоветовала Анжела Львовна.

– Ты мне, сука, руку прокусил! – прохрипел Крупный Мэн.

– Ну, или ты его утопи! – не унималась старушка.

И вдруг вышедший из оцепенения Став запричитал испуганным, почти девчачьим голосом:

– Поцы, поцы, вы чего? Она загипнотизировала вас! Она убить нас хочет!

– Не хочу я никого убивать! Я подискутировать с вами желаю! Обсудить проблему добра и зла, выслушать ваши доводы и аргументы. Вы же имели какие‑то веские предпосылки, которые обусловили ваши жестокие действия в отношении этого беззащитного животного? Или так, походя решили – утопим и ладно!

Голос Анжелы Львовны теперь звучал звонко, почти по‑детски. Она на месте энергично перешагивала с ноги на ногу и ласково поглаживала задремавшую у нее на руках собачку. Казалось, еще немного, и пожилая дама кинется в пляс, как озорная Снегурочка на Новогоднем празднике – соберет хоровод и весело запоет: «Встаньте, дети, встаньте в круг…»

– Ах ты п… старая! – грязно выругавшись, Крупный Мэн повернулся к Анжеле Львовне и, забыв о прокушенной руке, двинулся в ее сторону.

– Вопросики задаешь, бл…? Любопытство замучило? – орал он.

– О‑о‑о! – весело подпрыгнула на месте неугомонная старушка. – Оппонент! Дискуссия завязалась!

Крупный Мен яростно замахнулся на нее, и она, ласково глядя ему в глаза, с интересом спросила:

– Бить будите?

Но тут же, перехватив правой рукой сонную собачку, выставила вперед левую и низким грудным голосом, как заклинание, произнесла:

– Отодвинься, твой черед еще не настал.

Крупный Мен сразу поник, размяк и, уронив руки вдоль тела, сделал несколько шагов в сторону и застыл.

Анжела Львовна осторожно обошла его и, повернувшись к Ставу, начала пристально всматриваться в лицо мальчика. Тот зябко ежился, отводил глаза и явно хотел убежать, но не мог.

– Ну и что ты стоишь, смотришь? Вот она – тварь, – Анжела Львовна, не глядя, ткнула пальцем в сторону Миха. – Укусил, чуть не отгрыз руку твоему приятелю. Действуй! Утопи его! Швырни его в воду!

– Он тяжелый, – плаксивым голосом возразил Став.

– Нет! Он маленький и легкий. Он беззащитный и бесполезный. Он никому не нужен. За него сейчас некому заступиться.

И пока она говорила, Мих в самом деле стал уменьшаться в размерах, сжиматься, съеживаться, пока не превратился в крошечного Миха, размером с чайную ложечку.

– Ну это уж через чур! – опомнилась Анжела Львовна. – Совсем изничтожился. Давай уж немножко побольше.

Мих тут же слегка подрос.

– Ну вот, видишь, он легкий, трепыхается, его утопить – раз плюнуть. Сколько там за собачку причиталось?

– Сто, – боязливо ответил Став.

– Всего‑то. Я тебе тысячу дам. Топи его, действуй!

Став, тяжело дыша и всхлипывая, наклонился к крошечному Миху и поднял его за шиворот. Мих повис в воздухе, беспомощно болтая ногами, а ручками пытался ухватить приятеля за пальцы, вдруг ставшие такими большими, взрослыми и сильными. Он дрыгался из стороны в сторону, дергался, стараясь высвободиться и ускользнуть. Став, как завороженный смотрел на него: маленький, жалкий червячок, болтается, сучит ножками, что‑то пищит, о чем‑то просит. Став хихикнул.

– Сто тысяч, – густотой дыхнул ему в ухо голос Аппалинарии.

Глаза Става округлились. Он ошарашено глянул на Анжелу Львовну.

– Хорошо! Миллион! – с энтузиазмом произнесла старушка.

– Топи, придурок! Чего ты ждешь? Кидай! Дай я!

Став обернулся.

Крупный Мэн, на плохо гнущихся ногах, двигался к нему. Он всем корпусом подавался вперед, тянул руки с растопыренными пальцами, спотыкался и, выругавшись, все‑таки упал, не дойдя несколько шагов.

– Не кидай, подожди, дай я! Я сильнее кину, дальше, он не выплывет.

Крупный Мэн почти рыдал от ярости, не в силах подняться.

Став смотрел на него, непроизвольно отведя руку, в которой дергался Мих, подальше в сторону.

– Ты чего, Мэн? Это же Мих…

– К черту! Чего он тебе? Их таких по жизни еще немерено будет. А здесь – миллион! Кидай! Дай, я кину, деньги поделим.

Крупный Мэн, совладав с непослушными ногами, встал на четвереньки и пополз к отступающему Ставу. Он рычал, матерился и не спускал глаз с дрожащего Миха.

– Есть же люди до чужого добра жадные… – весело суетясь вокруг, подначивала Анжела Львовна. – Не прозевай, Став. Тебе за Миха миллион обещан, – и тут же, заглянув ему в глаза, Аппиным голосом добавила: – И неважно, что он все‑таки человек…

Крупный Мэн рывком кинул свое тело вперед и ухватил Става за ногу.

– Дай, дай я! Дай мне… – хрипел он, трясясь от азарта и злости.

Он с силой ударил Става кулаком по колену, и мальчик, присев от боли и взмахнув руками, нечаянно отшвырнул пищащего Миха в сторону. Описав в воздухе дугу, тот упал в воду недалеко от берега. Там было рыхлое, илистое дно, и Мих, попытавшись встать на свои крошечные ножки, вдруг провалился в гнилую жижу по пояс. Густая грязь начала засасывать его, как трясина. Мих жалобно пищал.

Став рванулся в его сторону:

– Мих, держись!

– Он же тонет, тонет! – перепугано закричал он Крупному Мэну, крепко вцепившемуся в его щиколотку. – Пусти, он захлебывается!

– Пусть тонет, так и надо! Не лезь! – орал Крупный. – Она миллион обещала…

Став попытался ползти к воде, где бултыхаясь, задыхался Мих, но Крупный Мэн не отпускал его. И тогда Став, развернувшись, со всей силы ударил его в лицо ногой, обутой в фирменный кожаный ботинок со стальной подковкой и металлическими заклепками. Крупный взвыл и отпустил его ногу.

Миха уже не было видно на поверхности, и Став, перекатившись по мокрой жиже, широкой пригоршней зачерпнул холодную грязь в том месте, где только что изо всех сил барахтался Мих. Затхлая вода ушла сквозь пальцы, и мокрое дергающееся тельце осталось лежать в ладонях Става.

– Спасите его, он умирает! – зарыдал Став, обернувшись в сторону Анжелы Львовны.