Байкеры

Увы, основной свет был направлен на два ближайших к костру бревна, и позади Джэма была непроглядная тьма.

 

– Отлично, парни, – похвалил Адам. – Остальные, не стесняемся. Это мирная посиделка, никаких заговоров и интриг.

 

– Говорю же, надо спеть дюжину‑другую матерных куплетов, – авторитетно вставил Рассел. – Адам, тайм‑чек забился? Дай оторваться и расслабиться – когда еще придется.

 

– Ни в чем себе не отказывайте, – Адам мягко улыбнулся.

 

Джэм протянул Расселу гитару, и тот уверенно ухватил ее за гриф, пронеся над костром.

 

– Ну поехали! – он ударил по струнам и буквально заорал: – Говорят, я некрасивый, ну и что ж такого, но зато как выпью пива – заебу любого!

 

Ответом ему были целых десять секунд гробового молчания – будто посреди дамского салона матрос вдруг снял сапоги. А потом из темноты раздалось хриплое, надтреснутое:

 

– А ну‑ка подыграй, – и как только Рассел снова принялся терзать гитару: – Не давала и не дам я такому дураку – повалил меня в канаву, ищет дырку на боку!

 

– Ха! – крякнул Рассел и тут же затянул следующую: – Все бы милке песни петь, все бы целоваться! Да больше нет уж сил терпеть – я хочу ебаться!

 

– Ах вон ты как… – довольно протянул Чейз. Только у него, самого старшего из их разношерстной компании, был такой надтреснутый голос. – По реке плывет баржа, на барже ебут моржа. Морж виляет ластами между педерастами!

 

– Мы ебали все на свете, кроме шила и гвоздя, – раньше, чем Рассел нашелся с ответом, пропел тот самый незнакомец, подхвативший куплет, когда пел Джэм, – шило острое тако‑ое… – протянул залихватски, – гвоздь вообще ебать нельзя!

 

Джэм совершенно искренне рассмеялся, и его поддержал общий хохот. Рассел же, улыбаясь, сбацал простенький переход и вопросительно вздернул бровь, приглашая вступить следующего. Джэм обернулся снова, и на этот раз осветитель направил прожектор ему за спину.

 

Джэм мысленно обругал глупца: непривычный к камере человек сто процентов сейчас стушуется. И по‑прежнему будет непонятно, кого природа одарила таким голосом и чувством юмора.

 

Но спевший про шило и гвоздь и не думал смущаться. Оглушительно свистнув, он затянул новое, не менее соленое четверостишие. Яркий луч выхватил спадающие на лоб светлые волосы, выдающийся нос и тяжелую нижнюю челюсть, да только узнал его Джэм вовсе не по лицу, а по массивному браслету на запястье.

 

Миккель Зорг. Проплаченная пташка. Джэм ни на секунду не сомневался, что победа в шоу уже в кармане его дорогущей новенькой куртки. У него вообще все было новое, начиная от понтового, блестящего нецарапанным лаком “Харлея” до идиотского шлема а‑ля Хищник с длинными резиновыми косами. От Зорга буквально смердело деньгами и понтами – и если в первом не было ничего плохого, то второе вызывало желание отсесть подальше и отвернуться.

 

К счастью, Зорг предпочел самое дальнее бревно. Джэм мысленно посетовал, что идеальный партнер по песне оказался таким дерьмом, повернулся к Расселу и добавил свою песенку к уже спетым.

 

Как ни странно, но неприличные песенки, часто неполиткорректные и иногда нескладные, здорово разрядили обстановку. Когда Адам предложил пожарить на костре зефир, не отказался никто. А огромный термос, полный ароматного какао, удостоился настоящих оваций. Лишь Элли помнила о работающих камерах и не забывала принимать правильные позы, остальные ели зефир, облизывая сладкие пальцы, с шумом прихлебывали горячее какао и наслаждались моментом. Джаспер Ягд, известный фотограф и жуткий нелюдим, даже угостил сладостью своего пса.

 

– Есть кто на смену? – Рассел поднял гитару над головой, вызывая своей могучей фигурой и растрепанной щетиной ассоциацию с викингом. – Нет? Ну и ладно. Тогда все по койкам, а мы с барышней прогуляемся под луной и до кустов, – он улыбнулся Элли своей фирменной кривоватой улыбкой и подмигнул ей.

 

– Вы только не забывайте, что завтра перегон в триста с лишним миль, – напомнил Чейз. – А то обдерете кустами весь лак с кормы, придется весь путь стоя на пегах ехать.

 

– Пожалуй, внемлю доброму совету, – Элли мягко улыбнулась и первая поднялась на ноги. – Доброй ночи всем.

 

Джэм был уверен, что далеко не только он проводил взглядом ее стройную фигурку до самого домика, но, когда Элли скрылась, зайдя внутрь, оказалось, что многие уже стали расходиться. Софиты наконец погасли, а Адам куда‑то исчез.

 

– Ты же играл с ней? – поинтересовался Рассел, отдавая ему гитару. – Признавайся, было у вас что? – он поиграл бровями.

 

– Она тогда была замужем, так что исключительно работа, – ответил Джэм. Легонько тронул струны гитары – он не привык ложиться так рано, да и вечер был слишком хорош, чтобы торчать в номере.

 

– Но сейчас‑то она в разводе, – Рассел хмыкнул. – И тут вообще почти все холостяки.

 

– Но шоу все‑таки о мотопрогоне, а не “Свидание вслепую”, – заметил Чейз.