Байкеры

– Изобретут какой‑нибудь сертификат. Типа "при изготовлении продукта ни один пришелец не пострадал". А потом окажется, что какая‑нибудь наша паприка для пудингов круче героина, и они начнут угонять друг друга в рабство и продавать нам за пару пакетиков специй… – Джэм опустил локоть и еще немного подвинулся, чтобы Мику было удобнее.

– А потом запретят нашу паприку и вообще планету, как колыбель порока? – спросил Мик и задумался. Он только теперь по‑настоящему осознал, во что именно ввязался. – Джэм, мы совершим кругосветку, – прошептал на ухо, будто, произнесенные вслух, эти слова могли взорвать мир. – Еще пара недель, и покинем Америку. А через три месяца увидим Антарктиду.

– Чертовски жду момента, когда пересеку границу по земле, а не на самолете, – отозвался Джэм шепотом, уже совсем не шутя. – Никогда этого не делал. – А ты? – он чуть повернул голову, ища его взгляд.

– Нет, – Мик удивленно посмотрел на него. – Правда же, для нас всех теперь граница – это аэропорт. И сколько бы капитан воздушного судна ни говорил – вот мы летим над Францией, а вот это уже Испания – внизу или непроглядная темень, или облака.

– Тоже представляешь себе пограничников с автоматами и собаками? – Джэм снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка была совсем близко. – А еще… Не подумай, что я звездную болезнь поймал, но мне интересно, узнают ли меня где‑нибудь в Африке. В Америке часто узнают, в Европе, Англии… А там, с другой стороны экватора?..

– А еще есть Азия, и это вообще другая планета, – Мик удивился, как легко вернулись воспоминания о детстве. – Мне было семь, и мы всей семьей поехали в Японию. Я плакал три дня – думал, что умру голодным, потому что еда была совершенно не такой, как дома, не было вилок, да и привычного стола и табуреток тоже не было. Отец с матерью кое‑как уговорили меня есть бульон и рис, ими я и питался до возвращения в Америку.

– Серьезно? – Джэм выразительно приподнял брови. – А по‑моему, Азия – страна чудес. Я смотрел фильмы с Джеки Чаном и уговаривал родителей съездить в китайский квартал. Так и не уговорил, – он грустно усмехнулся. – Съездил сам, когда купил старый мопед в шестнадцать.

– Китайский квартал – это все равно Америка. Ты знаешь, что можешь в любой момент пройти милю до кафе и заказать бургер, – возразил Мик. – А тогда для меня моя страна закончилась в самолете. Я не понимал, о чем говорят вокруг меня, не мог прочитать вывески. Но когда был в Японии в тридцать, именно это воспринимал как благо – я мог не контактировать с миром, если мне того не хотелось.

– Я до Японии так и не добрался, – вздохнул Джэм. – Но очень хочу поехать туда осенью. Знаешь, когда клены красные.

– А разве они не желтые? – спросил Мик, задумавшись, а когда в последний раз замечал смену времен года? Не просто "пришла зима – надо надевать пальто" или "какая жара, снова приходится включать кондиционер", а как в детстве? Сколько прошло лет с момента, когда Мик набирал в ладони первый снег, липкий, мягкий, сладко пахнущий морозом? Или бежал домой, зная, что мама сделала лимонад, и можно выпить залпом целый стакан, чувствуя, как отступает зной?

– Желтые – это у нас, – со знанием дела возразил Джэм. – А у них там какие‑то особенные клены. Как большие бонсаи и с красными листьями. И мостики с пагодами. И камни еще – самые разные. Сад из деревьев, мостов и камней – вот куда я хотел бы попасть.

– Полуфинал, если я правильно помню, будет в Токио, – Мик не стал спрашивать, почему Джэм просто не купит билет на трансконтинентальный рейс. По той же причине, почему сам Мик никогда не был в Перу или на Мадагаскаре – работа. Для Мика это заключение контрактов, утверждение планов и контроль их исполнения. Для Джэма – съемки, промо и бесконечные кастинги.

– Если будем там оба, сбежим смотреть на клены? – кажется, Джэм снова шутил, но Мику было все равно.

– Только если в саду будет пруд с карпами, – сказал он. – Я слышал, они даже поддаются дрессировке и совершенно не похожи на обычных рыб.

Он почти был готов предложить съездить в Японию вместе, если им придется покинуть проект раньше, но не стал. В этом случае пропала бы добрая половина очарования авантюры – вот как сейчас, когда они тайно убежали ото всех смотреть звезды.

– А как мы узнаем, есть пруд или нету?.. – начал было Джэм, но тут у него в кармане тихо пискнул телефон. Звук был короткий, но какой‑то удивительно нежный. – Ща, погоди, – Джэм вытащил руку из‑под головы Мика и полез в карман. – Это Элли, – пояснил с улыбкой, явно узнав адресата по звуку сообщения.

Он не счел нужным закрывать экран, и Мик увидел сообщение:

"В палатке тебя нет. В беседке тоже. Напиши хотя бы смайлик, чтобы я знала, что тебя не нужно спасать".

– Отправь ей грустный смайлик, – предложил Мик, ощущая неудержимую тягу совершить проделку. – И напиши, что нас взял в заложники сливочный пудинг.

Джэм рассмеялся и исполнил указание в точности.

"Кого "нас"? – немедленно уточнила Элли. – Только не говори, что ты окучиваешь Зорга без меня! Его, к слову, тоже нет в бэт‑дворце".

Дочитав сообщение, Мик несколько секунд тупо пялился на экран и только потом понял, что Джэм в свою очередь смотрит на него и посмеивается.

– Напиши, что это еще вопрос, кто кого окучивает, – наконец отмер Мик. Понятно же, что Элли шутила – ну зачем он, Мик, нужен им, когда и так ночами жарко? Да и Мик не был готов превратиться в сортовой картофель и подвергнуться тому самому окучиванию, пусть и занимался мысленным вуайеризмом – ему хватило развода, и пока он не хотел лезть в очередную западню.

"Кто кого еще окучивает! – послушно написал Джэм. – Скидываю адрес грядки, приходи на сеновал", – и прикрепил геопозиционную метку.

– Ее точно не надо встретить? – спросил Мик. Элли не производила впечатления хрупкой барышни, по десять раз на дню падающей в обморок, но в темноте можно испугаться того, что днем окажется совершенно безобидным.

Джэм нахмурился и сел.

– Ты же в курсе, что мы и сотни метров от ворот не ушли? – уточнил со смешком. – Смотри, вон она идет, – под неяркими фонарями на ограде отеля появилась тонкая женская фигурка. Джэмисон включил фонарик на телефоне и посветил им, подавая Элли сигнал.

– Да? – спросил его Мик, тоже садясь. – А зачем ты вел меня через канавы и лес?

– А как же приключения? – справедливо возмутился Джэм. – Осьминогу же надо что‑то смотреть в свой телескоп!

– Надеюсь, сегодняшняя серия стоила того, чтобы побегать в поисках телескопа, – сказал Мик, наблюдая, как Элли уверенно идет к ним. Действительно, они были совсем недалеко от отеля, но очарования момента это не убавило.

 

Элли, пахнущая костром и чем‑то сладким и пряным, подошла к ним, кутая плечи в плед.

 

– Вы что, поспорили, кто дольше не отморозит зад? – спросила она и поежилась. – На кону миллион?

– Нет, всего лишь очередность, с которой нас поглотит разумная слизь, – Мик попытался подвинуться, чтобы Элли могла сесть рядом на пенку, но увы, та была слишком маленькой.