Байкеры

– Пробежимся немного по дороге? – Элли воспользовалась остановкой, чтобы проверить показания фитнес‑браслета.

 

– Давай, – Мик несколько раз подпрыгнул на месте, снимая напряжение со свода стопы. – Осилим до съезда на шоссе и обратно?

 

– Я – осилю, насчет тебя не уверена, – ухмыльнулась Элли и легко сорвалась с места, беря неплохой темп.

 

Она бежала легко, и, казалось, может делать это бесконечно и никогда не устанет. Мик держал дистанцию в пару метров, любуясь ее движениями, купаясь в аромате ее духов, и сам не заметил, как они пробежали три с половиной километра, отделявшие отель от шоссе.

 

Путь обратно дался Мику с трудом. Он старался дышать свободно и спокойно, но мышцы на ногах горели от интенсивной работы, и организм настойчиво требовал все больше кислорода.

 

– Признаю, ты меня укатала, – тяжело дыша, выдавил Мик. Они с Элли стояли у входа в отель. Элли – румяная и свежая, Мик – согнувшись и упершись руками в колени.

 

– Ну, тогда в душ и завтракать? – Мик мог поспорить, что Элли нарочно выбрала столь двусмысленную формулировку.

 

– К тебе или ко мне? – он не удержался, чтобы оставить намек без ответа.

 

– Запомни, в наше время судов да исков на каждый чих вариантов быть не может: только ко мне, – Элли посмотрела на него с веселым лукавством и добавила: – И позвать женщина должна сама. Желательно на диктофон.

 

– Так ты и позвала, – Мик выпрямился, скрестил руки на груди. – Я точно слышал: в душ и завтракать. Значит, сначала надо вспотеть и проголодаться.

 

Элли была такой красивой сейчас. Без грамма макияжа, с забранными в хвостик волосами, она выглядела на двадцать три, может, двадцать пять. Выглядящая на красных дорожках как королева, – неприступная и недостижимая в своей идеальности – сейчас она была совершенно земной и оттого неимоверно притягательной.

 

– А ты хорош… – Элли прищурилась, улыбаясь. – И что, даже не боишься получить от Фрейзера в нос?

 

Мик рассмеялся.

 

– Мой нос мне дорог, это факт, – он потер переносицу, в который уже раз зацепившись пальцами за ощутимую горбинку. – Я дважды ломал его, навернувшись с мотоцикла. Сломать в третий из‑за тебя… приемлемая цена за душ и завтрак.

 

– Нос – может быть, а вот сломанная гордость Джэмисона, пожалуй, слишком высокая цена даже за такого красавчика, как ты, – Элли хмыкнула, давая понять, что ни на секунду не верит в то, что у кого‑то из них двоих действительно что‑то сломается.

 

А Мик подумал, что она немного ошибается в том, кому принадлежит право принимать решение. Одного ее слова недостаточно, и Мика должны позвать оба, Элли и Джэм. Пусть перед этим он сломает Мику нос, но решение должно быть на троих. Как вчера, когда Джэм предложил вдвоем позаботиться о байке Элли. В каком‑то смысле это было даже интимнее секса втроем.

 

А потом, как озарение, до Мика дошло: Элли вообще не имела в виду, что они могут оказаться в постели все вместе. Разговоры с Джэмом о студенческих годах, наблюдение за звездами, лежа под одним пледом, подсмотренный поцелуй и кружка с глинтвейном, пущенная по кругу, – Мик воспринимал Элли и Фрейзера как одно целое. И совсем забыл, что они сами могли считать иначе.

 

– Побережем гордость Джэмисона до поры, – кивнул он, слегка обескураженный собственными мыслями. – Но на завтрак все равно жду!

 

– Буду через полчаса, – кивнула Элли довольно и ушла, на ходу стягивая с волос резинку.

 

* * *

 

Это был чудный минет. Вот только Джэм совершенно не запомнил, кто его делал, – громогласный окрик и оглушительный стук в дверь вырвали его из сладкого сна раньше, чем он сумел разобрать хотя бы, парень это был или девушка, и буквально за несколько мгновений до оргазма.

 

Специальная литература утверждала, что поллюции и эротические сны – удел подростков, но после двадцати пяти Джэм видел их гораздо чаще, чем в юности.

 

До мокрого белья дело, как правило, не доходило, но пару раз Джэм все же просыпался от сумасшедшего, ни с чем не сравнимого оргазма. И сейчас было бы точно так же, если даже не сильнее, чем в прошлые разы, но сон растаял, оставив лишь методичные удары чем‑то твердым во что‑то деревянное.

 

– Джэм!! – услышал он свое имя. – Джэм, это Адам! Время девять сорок пять.

 

– Твою мать! – только сейчас он вспомнил, что до восхитительного сна просыпался по будильнику, отключал его несколько раз, а потом закрыл глаза “всего на одну минуточку”.

– Иду, Адам! – крикнул он. – Через десять минут буду на стоянке!