Барышня. Нельзя касаться
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись! (1)
Мне не спалось. И дело было вовсе не в том, что в комнате Инны набирали обороты поминки или что там на этот раз происходило… Шуметь, драться и делать что‑то подобное после моего возвращения домой эти долбанные интеллигенты не посмели бы, потому как бывали мною не единожды биты, выбрасывались неоднократно на улицу, сдавались в полицию. Меня боялись. Но все равно ходили в мой дом! И, сука! Я ничего с этим не мог поделать! Развестись с Инной, означало потерять Марину, оставить ее одну с "этими". А кто знает, на что способны они в пьяном угаре на своей, не на моей, территории? А Инне я бы даже котенка не доверил, не говоря уж о девочке, которую считал своей дочерью!
Может, я не понимаю чего‑то? Может, сам виноват – не оценил метаний творческой души бывшей жены? И как же это всё достало! Как же достало‑то! С легкой завистью вспомнился друг и напарник Олег Якунин, с которым вместе пять лет назад ушли из полиции, сменив серые будни оперов на веселую жизнь детективов собственного агентства, специализирующегося на розыске людей. Он и его жена Светлана – образец любящей семьи, где заботятся друг о друге, где ждут по вечерам домой…
Усилием воли заставил себя думать о работе, о деле, которое знал и любил. Розыск людей – не единственное, чем мы занимались. За последние годы чего только не делали! Собирали доказательства измены жены для важного дипломата, параллельно уголовному отделу расследовали дело о хищении крупной партии бриллиантов, поступивших на склад фабрики ювелирных изделий "Аметист", кучу всего еще… и даже разыскивали породистого кота старой генеральши, загулявшего по случаю весны. Наши услуги стоили дорого, работа выполнялась качественно… и всегда выполнялась, чего не скажешь о полиции. Поэтому клиентов было предостаточно.
И завтра, как обычно, будет нелегкий день! И завтра снова в конце него возникнет соблазнительная мысль остаться на работе или, наконец, ответить взаимностью на влюбленные взгляды нашего нового администратора, милой девушки Альбины, дипломированного юриста, между прочим, и отправиться не домой, а куда угодно, только подальше отсюда! И завтра я снова приду сюда, проклиная Инну, обстоятельства, нехватку времени и усталость…
Единственное, что радовало – это воспоминания о том, как сегодня в кафе принес для Маруськи из машины большую коробку, перевязанную алыми лентами. Закрывал глаза и видел восторженное, восхищенное, изумленное дочкино лицо. Помнил, как, уронив стул, она бросилась навстречу, как дрожащими руками развязывала ленты. Как кривились ее губы, не от недовольства, нет! От явно сдерживаемых слез радости! От счастья!
…И с благодарностью вспоминал незнакомую женщину, называвшую себя в сети Барышней, которая зачем‑то собрала в подарочную коробку помимо заказанных мною вязаных игрушек, море всяких милых мелочей – энциклопедию для девочек, заколочки для волос, детский лак для ногтей, наушники, сладости! Все это было красиво переложено стильной упаковочной бумагой, украшено какими‑то бусиками, цветочками, открыточками. И вдруг меня осенило – да она ж затратила больше, чем я ей заплатил!
Сон пропал окончательно. Глухо загудел включенный компьютер. В двенадцать ночи она была в сети. Не зная, с каких слов начинать благодарить ее, я просто сбросил с телефона несколько фотографий, где Маринка с подругами разбирает коробку, где прижимает к себе игрушки, где счастливо хохочет, размахивая игрушечным быком.
Барышня:
– Спасибо вам огромное! Вы очень‑очень порадовали меня!
Э‑э… хм… Это ж должны были быть мои слова? Или я что‑то не так понял? Несколько раз перечитал, пытаясь вникнуть в смысл фразы. ОНА МЕНЯ благодарит! ОНА!
Марк Изотов:
– А как вы порадовали меня! И меня, и мою дочку! И, по‑моему, всех посетителей кафе, не говоря уж о подружках моего ребенка! Она сейчас обложилась вашими игрушками и спит… Это вам спасибо! А мне совершенно не за что!
Барышня:
– Здорово, когда отец так любит свою дочь, так заботится о ней!
Марк Изотов:
– Я думаю, это естественно.
Барышня:
– Да, вы правы… Наверное. Просто я не помню своего отца. Он давно умер, еще когда мы с сестрой были маленькими. Я очень рада, что сделанные моими руками вещи кому‑то так понравились! Не думала, что испытаю такие чувства приятные!
Марк Изотов:
– Я бы хотел заплатить за всё остальное, что было в коробке. И за саму коробку тоже. Я знаю, что все эти "мелочи" стоят немало и как бы не больше того, что я перевел вам за игрушки.
Барышня:
– Я не возьму ваших денег. Это от чистого сердца.
Марк Изотов:
– Я обижусь на вас!
Барышня:
– Мы с вами совершенно незнакомы. И никогда не увидимся! Обижайтесь на здоровье!
Улыбающиеся смайлы говорили мне о том, что девушка шутит. И ничего такого особенно веселого написано не было. Но я ловил себя на том, что губы невольно растягиваются в улыбке. Почему‑то хотелось поговорить с ней. И это совершенно не важно, что мы абсолютно не знакомы. Даже, наверное, это хорошо – не нужно обрисовывать весь бред, в который превратилась моя жизнь!
Марк Изотов:
– Разрешите вам задать вопрос? Это очень важно для меня.
Не понимал, зачем пишу это, ведь, в принципе, можно было позвонить Олегу или даже сестре, если бы уж так припекло поговорить по душам. Они бы выслушали, посоветовали… Хотя все их советы были мне давно известны. Я даже мог воссоздать наш возможный разговор с каждым из них дословно. Сейчам мне хотелось взгляд со стороны увидеть – услышать мнение постороннего, незаинтересованного человека. Просто она была единственной, с кем в соцсетях я общался не по работе.
Барышня:
–Спрашивайте!
Марк Изотов:
– Хотел спросить: "Что нужно женщине для счастья?" Но, наверное, проще так сформулировать: "Что нужно для счастья человеку? "
