Бора

Казалась, его энергия плавно перетекала ко мне: мои формы округлялись, исчезали синяки, кожа принимала смуглый, слегка розоватый оттенок. Лёжа в больничной койке, истощённый старичок дарил мне полную доброты и искренности улыбку, видя, как, устроившись в кресле напротив, я с удивлением таращилась, слушая очередной его рассказ, кусок, вырванный из памяти, стремительно уходящей жизни.

– Была у меня одна ученица, – задумчиво вымолвил он, – сильная, смелая, ловкая была девчонка, – хриплым голосом продолжал своё повествование дядя Миша, – быстро бегала, метко стреляла, схватывала на лету. Её упёртости и выносливости позавидовал бы кто угодно. Но уж больно маленьким и хрупким телосложением обладала. Никогда не верил, что из неё получится хороший солдат.

– А в итоге? – в нетерпеливом ожидании поинтересовалась я.

– А в итоге она добилась всего, о чём даже я не мог мечтать в юные годы свои.

Поймав его погрустневший взгляд, я тихо спросила:

– И вы не рады этому?

– Ох, ты и не представляешь, как я счастлив, – немного помедлив, возразил пожилой мужчина, – она упорством и старанием превзошла всех, кого я когда‑либо учил.

– А что с ней стало? Кто она сейчас?

Но эти вопросы дядя Миша оставил без ответа. Исхудавшее тело его покрывала сморщившаяся сухая кожа, под глазами залегли огромные синие круги, но взор был чист, как и мысли, которыми он неустанно делился. Словно губка, впитывая каждое слово, каждый звук, произнесённый тонкими побелевшими губами, моё сознание, впечатлённое внезапными откровениями, рисовало в воображении отчётливые картинки, придавая им таинственный полумифический смысл.

Этот совместно проведённый вечер оказался последним.

 

Состояние было ужасное. Ничего не хотелось: не есть, не пить, не вставать с постели, не просыпаться утром. Из моей души вырвали кусок и безжалостно испепелили. Те единственные воспоминания, приобретённые за три долгих месяца, тревожили мой больной разум, причиняя ему жестокую боль. Но время шло, и моя жизнь, следуя за ним по пятам, мчалась по дорогам судьбы в неизведанное будущее.

Лёгкий ветер плавно покачивал зелёную листву, шёпот её нежно ласкал слух. Закрыв глаза, я представляла, как, лёжа на каменистом берегу пустынного пляжа, ощущаю оголённой спиной теплоту впивающейся в плоть гальки, всматриваюсь из‑под полуприкрытых век в бездонное чистое голубое небо, пока прохладная морская вода окутывает шершавые ступни. Пьянящее чувство свободы витало в воздухе, создавая иллюзию полёта, полёта сквозь облака, пространство и законы физики.

– Марли, проснись, Марли.

Монотонный голос вырвал рассудок из цепких лап сновидений. Подскочив от неожиданности, я ударилась макушкой о низко нависающую ветку дерева, резко села обратно и, с трудом сосредоточившись на губах медсестры, услышала лишь невнятные отрывки её фраз.

– Я говорю, скоро приедут к вам гости, – терпеливо повторила она.

– Какие гости? – отрешённо переспросила я.

– Ваши родные.

Мягкий диван, обитый замшей, в лучах солнца приобретал нежный персиковый оттенок. Раскинув пышную шевелюру зелёных свежих листьев, стебли с острыми шипами поднимали раскрытые бутоны красной розы. Расположенный неподалёку от мягкой мебели цветок гордо тянулся ввысь на фоне бледно‑оранжевых стен.

Устроившись в кресле, я, закинула ногу на ногу, облокотилась на изогнутую спинку мебели и в нетерпеливом ожидании нервно теребила ухо. Множество вопросов в голове сливались в единое целое и атаковали подсознание. Какие они? Понравлюсь ли я им? Что они думают обо мне, а что скрывают?

В комнате встреч я буквально вздрагивала от всякого шороха. Каждый мускул, каждая мышца в напряжении ожидали своего черёда. Готовая вскочить в любой момент, я замирала от страха при звуке шагов за дверью. Сердце, вырываясь из груди, бешено стучало, в то время как пульсирующая боль в висках снова нарастала.

Наконец, преграда, отделявшая тесный мирок, в котором затаившись ожидала приговора душа моя, рухнула. Моему взору предстала красивая молодая женщина. Каштановые волосы её струились вдоль изящной шеи и, не доходя до плеч, плавно завивались к маленькому вздёрнутому подбородку, прикрывая аристократические, слегка порозовевшие щёки. Незнакомка куталась в красный плащ. В форме бутона яркое одеяние, облегало стройный вытянутый силуэт. Заслонив ладонью дрожащие пухлые губы, женщина на мгновение замерла, всматриваясь в меня блестящими зелёными глазами.

– Ох, Марли, как я рада, – пролепетала незнакомка дрожащим голосом, – я так счастлива, наконец, увидеть тебя, ты и не представляешь.

Сорвавшись с места, она крепко стиснула моё тело в горячих объятиях. Аккуратно приобняв её в ответ, я в смущении отстранилась.

– Что‑то не так, дорогая? – в удивлении произнесла женщина.

– У меня амнезия, – взволнованно прошептала я, стараясь не огорчить её.

– Прости, милая, совсем из головы вылетело. Моё имя Ирина. Я твоя тётя, троюродная сестра твоего покойного отца.

Одним движением скинув пальто, она открыла моему взору чёрное гипюровое платье, подчеркивающее элегантные женственные формы.

– Вы бесподобны, – в смятении вымолвила я.

Радостная улыбка продемонстрировала ряд ровных белоснежных зубов.

– А ты ещё краше, Марли, – выговорила Ирина, – а какие чудесные косы тебе заплели! – восторженно добавила она.

– Я сама их заплетала, – послышался мой растерянный голос.

– Ничего себе! Где ты научилась этому?

– Это всё я хотела бы узнать у вас.

Удобно расположившись на диване, тётушка принялась рассказывать всё, что знала обо мне. Сидя напротив в больничном костюме, я пыталась уловить каждую её фразу. Изредка сравнивая свой неказистый вид и великолепный облик собеседницы, я порой теряла нить беседы, но лишь на миг.

– Твой отец давно умер, – вела она свой рассказ, – ты училась в лучшем университете федерации и получила квалификацию инженера‑биолога, много работала, вышла замуж…

– А где мой муж? Почему он не рядом со мной? – от неожиданности прервала её я.

– Ну точно не могу сказать, я не разбираюсь во всех юридических нюансах, – задумавшись отозвалась женщина, – но ему пока нельзя посещать Землю.

Вдруг Ирина резко наклонилась ко мне. Внимательно всматриваясь в моё лицо, она сильно нахмурила лоб и удивлённо поинтересовалась:

– А что у тебя с глазами?

– А что не так?

– Один глаз голубой, а другой – золотисто‑карий.