Бракованные

Я улыбаюсь, а сама думаю о Мирославе. Он очень странный, молчаливый и закрытый. Сколько он работает в нашем баре? Неделю уже, а я до сих пор почти ничего не знаю о нем. Катя говорит, что это все неважно, и любопытный нос в чужие дела совать нехорошо, а я бы и не совала, если бы Мирослав не казался мне знакомым. Ну не мог же он мне присниться, правильно? Не верю я в такую ерунду.

– Эй, ты задумалась, – толкает меня в бок Оля, а я встряхиваю головой и улыбаюсь. – Кстати! Помнишь, мы договаривались пойти на шоппинг? Поехали, а? Мне страсть как нужна новая юбка. Буквально умру, если не куплю ее себе. Представляешь, я нашла новый миленький магазинчик на Маяковского, там такие шмотки… Оля мечтательно закатывает глаза и, сложив пальцы щепотью, звонко ее целует, становясь похожей на итальянцев‑гурманов, восхищающихся вкусом пасты и пиццы.

– Ты не злишься на меня больше? – настораживается. – Не надо, Ариша, ты моя самая лучшая подруга, я не со зла, ты ведь знаешь. Я как лучше хотела.

– Ок, едем, – решаюсь, потому что и правда, очень устала от всего. – Все равно настроения нет, может, хоть новая юбка его улучшит.

– Ты прелесть, – взвизгивает Оля и, заведя мотор, бодро мчит на всех парусах в сторону того самого миленького магазинчика.

 

6 глава

 

Арина

Миленьким магазинчиком оказывается огромное здание, где на трех этажах торгуют одеждой, обувью и всем, что только может понадобиться для комфортной жизни. В ассортименте разве что нет мебели и бытовой техники, зато комплекты постельного белья, подушки и одеяла горками разложены на высоких стеллажах. Первым делом Оля тащит меня в обувной отдел, занимающий почти полностью весь первый этаж, а я зависаю возле десятка коробов с яркими и смешными носками. Набираю целую кучу подходящего размера и самых невероятных расцветок и принтов. Пока несу охапку к кассе, чтобы оставить там, едва не сталкиваюсь со стайкой шумных школьников, громко что‑то обсуждающих. В людных местах меня иногда накрывает. Вот и сейчас я прячу лицо за волосами, пытаюсь обогнуть скопление людей, отвожу взгляд и низко наклоняю голову. Да, я много работала с психологом и не одним, я умею гасить панические атаки, но они все равно нет‑нет, да и накатывают на меня в самый неподходящий момент.

– Смотри, какие миленькие сапожки! – зато Оля в своей стихии.

Сидит на низком ярко‑красном пуфе, а у ее длинных ног десяток самых разных моделей осенней обуви. Осматриваюсь по сторонам, замечаю стеллаж с замшевыми ботильонами и, не задумываясь, выбираю одни бутылочного оттенка на невысокой танкетке. Они… элегантные, совсем не похожи на те модели, что выбираю обычно. Я предпочитаю удобство и комфорт красоте, потому кроссовки и кеды – мой обычный выбор, но сейчас, сама не знаю почему, хочется быть красивой. Ну, насколько это возможно.

– Ой, тебе очень идет, – восхищается Оля и уговаривает купить, а не поставить обратно на полку.

– Просто… куда я их носить буду?

– Совсем глупая? – удивляется и, не слыша протестов, несет мои ботильоны к кассе. – И знать ничего не хочу. Если не купишь, обижусь!

Приходится согласиться, и следом мы ползем на эскалаторе на второй этаж, где попадаем в царство красивой одежды и шопоголической суеты.

– Так, вон там юбки, я побежала. Ты тоже себе что‑то присмотри! Негоже из такого шикарного магазина с пустыми руками выходить.

– Да у меня вон уже на кассе лежит и обувь, и носки…

– Ой, не смеши меня. Говорю, выбирай себе одежду, значит, выбирай! – грозно сводит брови к переносице, треплет меня за щеку и уносится в сторону юбок и платьев.

Ну что ж… можно и купить что‑то. В конце концов, я же девочка, да? К примерочной кабинке я прихожу с ворохом вещей и, получив номерок, прохожу внутрь. Спрятавшись за красной шторкой, развешиваю на крючках юбки, кардиганы, джинсы и несколько минут смотрю на себя в зеркало. Где‑то рядом, за тонкой красной шторкой кипит жизнь: люди советуются с друзьями и близкими, входят и выходят, довольные выбором, а я просто стою. Из зеркала на меня смотрит светловолосая девушка со странной асимметрией лица и исполосованной щекой. Шрамы спускаются ниже, к плечу, и я знаю, что их цепочка прерывается только на уровне пупка. Тогда, пять лет назад, их было больше, но сейчас, после стольких операций, я уже не так сильно пугаю народ. Я давно простила пьяного водителя, хотя он чуть не отправил нас с дядей Валерой на тот свет. Он искалечил и превратил меня в ту самую обезьяну, но не хочу больше об этом думать. Что толку сгорать от ненависти, если это ничего, кроме саморазрушения не несет?

«Ничего, накопишь денег и совсем красивой станешь», – говорю своему отражению и улыбаюсь, стараясь не обращать внимания, как кривится при этом рот. В соседней кабинке кто‑то есть, и меня даже могут услышать, но ничего. Люди быстро забывают все, что связано с незнакомцами и их проблемами, и моя привычка разговаривать с некрасивой девочкой по ту сторону зеркала никого не касается.

Когда я решаюсь снять с себя свитер крупной вязки, чтобы примерить нежно‑розовую блузку с красивой кружевной отделкой, раздается стук в стенку справа. Просто стук, в котором явно содержится какой‑то шифр, и моя рука замирает, зависнув в воздухе. Стою с задранным до лифчика свитером, прислушиваюсь к странному, но мелодичному перестуку, а сердце ухает в пятки и мигом обратно к горлу.

– Не пугайся, – знакомый голос посылает по телу волну горячих мурашек, а я жалею, что в моем рюкзаке нет бутылки с водой. Она бы пригодилась, потому что во рту пересыхает стремительно. – Посмотри наверх.

Я слушаюсь, а в крови что‑то, на азарт похожее, плещется. Татуированная кисть, широкая ладонь, а в ней зажато… яблоко. Большое, идеально гладкое и ярко‑красное, оно напоминает прочитанные в детстве сказки. Смотрю на него ошалело, словно это не безобидный фрукт, а нечто большее. Странное и непонятное. Незнакомое и пугающее.

– Ну? У меня рука не железная, – подначивает Мирослав, а я, икнув, тянусь за яблоком.

Наши пальцы соприкасаются лишь на мгновение, но этого хватает, чтобы по моей руке от кисти до плеча прошла волна электричества.

– Мирослав?

– Арина?

– Ты что там делаешь?

– Штаны меряю, – хмыкает, и я слышу звон пряжки ремня.

– И как успехи?

Когда меня никто не видит, когда между нами с Мирославом есть деревянная перегородка, я очень смелая.

– Дерьмовые у меня успехи, – заявляет недовольно и снова бренчит пряжкой. – Все короткое на меня. Я, блин, хочу купить нормальные мужские штаны, а они все на пигмеев, что ли, шьют. Бесит!