Буря на Эльбе

Свесив ногу с подлокотника кресла, Генри сидел в маленькой квартирке Эленор, находившейся в районе Аберкромби, и задавался вопросом: «Чем я все это заслужил?» Он находился в холодной, дождливой стране, обычаи и язык которой ему чужды, не мог закончить образование, жил за чужой счет в доме, где ему ничего не принадлежало, с ребенком, который был не от него. Жена ненавидела его и разрешала прикоснуться к себе только под угрозой чуть ли не смерти, любовница, которую он специально привез из Гамбурга, страдала от депрессии и находила утешение в покупках, за которые ему приходилось расплачиваться. Генри ждал здесь уже полчаса. Весь день он только и думал, что о ее шелковистой коже. Генри вздохнул и сделал глоток глинтвейна. Туманный вечер как нельзя лучше соответствовал его мрачному настроению. Где, черт возьми, она пропадает? Наверное, опять у портнихи, тратит кучу денег на ненужную ей одежду! На прошлой неделе Эленор пришла с новой муфтой, при том, что нее уже было две! Генри с трудом сдержался, чтобы не повысить голос. Эленор просто не понимала всей ситуации, видит только большой дом, внешнюю помпезность и не хочет понимать, что ей с этого ничего не причитается. Генри наклонился к камину. Даже этого Эленор не может сделать! Ему приходится самому, как лакею, подкладывать поленья. Он получил занозу! «Чего не сделаешь ради хорошего секса», – подумал Генри, замечая, как настроение падает все ниже и ниже.

Никто не представил Эленор обществу, по‑английски она почти не говорила и, кроме того, должна была держаться в тени, поэтому за те два года, что жила в Ливерпуле, она почти не завела знакомств. Генри это вполне устраивало: в конце концов, она находится здесь ради него. Однако для Эленор это стало поводом для вечного нытья.

– Я чувствую себя пленницей! – кричала она, когда была не в настроении. Генри вздыхал, сдерживаясь из последних сил.

– Ты вольна идти куда хочешь, дорогая!

– Да, но мне некуда пойти. Что прикажешь делать весь день? Я не знаю здесь ни души!

«Тогда зачем тебе столько дорогущих платьев?» – подумал тогда Генри, но побоялся произнести это вслух. Эленор отличалась вспыльчивым характером. И красотой. Она была женщиной, о которой многие мужчины могли только мечтать, и Генри знал, что ей не составит труда найти кого‑нибудь другого, того, кто будет готов содержать ее и мириться с ее капризами. Поэтому ему приходилось терпеть. Эленор жаловалась на все: на квартиру, на прислугу, на погоду – особенно на погоду, на людей, на язык, на одежду, на еду… Если так подумать, то Генри не мог вспомнить ни одного хорошего слова, которое она когда‑либо говорила об Англии. Впрочем, Генри и сам не находил ничего положительного в здешней жизни, только на это у него были другие причины.

Господи боже, Эленор умела быть невероятно утомительной! Однако время, проведенное с ней перед камином их маленькой квартирки, было прекрасным. Генри нравилось прижимать Эленор к себе, нравилось вдыхать ее аромат, нравилось чувствовать шелковую кожу, нравилось, как свет пламени отбрасывает тени на ее прекрасное тело… Эленор была создана для любви: большая грудь, нежный живот, еще не испорченный беременностью, грудной смех, который ему так нравится… С ней Генри хотя бы на несколько часов чувствовал себя менее одиноким.

Генри тяготил фарс, которым был его брак. С годами он понял, что любит Лили, но любит эгоистичной любовью. Любит ее как драгоценность, которую ни за что на свете не отдаст. Будь его воля, он увез бы Лили куда‑нибудь подальше, в далекую страну, возможно, на необитаемый остров, где опасность того, что однажды она сбежит от него, была бы исключена. Когда Генри разговаривал с другими женщинами, они надоедали ему до смерти. Ему казалось, что он общается с детьми. Лили, однако, была с ним на равных. Правда, иногда у Генри возникало тревожное чувство, что она даже умнее и втайне потешается над ним. Лили знала о мире то, чего он сам даже не замечал, читала газеты, интересовалась политикой, имела собственное мнение, могла вести с мужчинами такие дискуссии, что те порой не находились с ответом. За последние несколько лет Лили стала другим человеком, женщиной, лишенной кокетства и страха, которая могла постоять бы за себя и неистово боролась за свои права. Генри уважал ее, пусть даже и не хотел признаться в этом самому себе. Но одно было ясно как день: если бы не Ханна, Лили не провела бы с ним ни секунды. Генри знал, что никогда не сможет добиться ее любви. Или хотя бы симпатии. И это одновременно приводило Генри в невероятную ярость и невероятное отчаяние.

Дверь открылась, и вошла Эленор. Генри тут же поднялся и поспешил к ней. Капли дождя стекали с ее накидки и падали на влажные локоны. Как всегда, первым делом Генри подумал о том, какая же она красивая! Точеное лицо, кошачьи глаза… Но сегодня что‑то было не так, как обычно.

– Дорогая! Наконец‑то ты здесь. Я прождал целую вечность, – немного ворчливо произнес Генри и помог ей снять пальто.

Эленор поцеловала его в щеку, но ничего не ответила. Ее кожа была прохладной, в нос ему ударил запах волос и лошади. Должно быть, она ехала на дрожках.

– Я забыла, что ты придешь, – наконец сказала Эленор, медленно снимая перчатки.

«Мило, ничего не скажешь», – подумал Генри, но улыбнулся.

– Приятно слышать, – пошутил он и снова сел. Что случилось? Эленор казалась такой странной, рассеянной, как будто ее что‑то беспокоило. Генри с изумлением наблюдал, как она расхаживает взад и вперед по комнате. На мгновение она остановилась перед окном и всмотрелась в темную дождливую ночь, затем обернулась, опустилась на колени перед камином и разглядывала пламя, как будто в нем можно было что‑то увидеть.

– Может быть, скажешь мне, что случилось? – спросил Генри. – Кучер снова тебе нагрубил?

Эленор вскинула глаза и нахмурилась, как будто он сказал какую‑то глупость. Потом поднялась, встала перед ним и положила руки на бедра.

– Ну и натворил ты делов! – сказала Эленор, и Генри с удивлением понял, что она сердится. – Я беременна, Генри!

Генри потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное, после чего он испуганно вскочил.

– Что ты сказала?

Эленор вздрогнула, ее взгляд потемнел.

– Да, ты все правильно услышал. Я беременна!

Генри провел пальцами по волосам.

– Но как такое возможно?! Ведь мы пользовались этими невероятно дорогими и неудобными вещицами, лишь бы ничего не произошло!

Эленор раздраженно скрестила руки на груди.

– Ну, значит, они не помогли!

Глаза Генри сузились.

– Ты ведь меня не обманываешь? – спросил он, крепко схватив ее за руку. – Не забывай, что я уже воспитываю чужого ребенка. Если изменяла мне, клянусь, я…

– Да как ты смеешь?! – Эленор ударила его в грудь, ее лицо исказилось от негодования.

Генри сразу же пошел на попятную:

– Прости, я вспылил. Иди сюда, мне очень жаль! – Он глубоко вздохнул и прижал Эленор к себе.