Бывший по соседству

Буду мямлить, тормозить – и тогда провал мне обеспечен.

Но вдруг открылась дверь, и в кабинет зашел Котов.

А этому‑то что здесь надо? Рязанцев ощутимо напрягся, и я догадалась почему. Он подозревает Котова в связи с женой, это дали понять его безопасники, охотящиеся за задницей котяры.

– Как ты, милая? – подошел ко мне этот паршивец и обнял за талию, одарив всех радушной улыбкой. – Я из оценочной комиссии, а по совместительству молодой человек этой во всех смыслах прекрасной девушки.

Кто‑то фыркнул, кто‑то хрюкнул, а я сжалась от стыда, но никто не смеялся надо мной, а потом, когда Котов в пух и прах разбомбил все проекты моих соперников, а мой превознес до небес, пришла в полное недоумение.

– Что за цирк ты тут устроил, Тимур? – строго спросил Рязанцев, стоило несчастной троице покинуть кабинет со всеми своими пожитками.

– Пришел поддержать свою девушку, – заулыбался Котов, не отцепляясь от меня.

– Он вам досаждает? – задал совсем странный вопрос мужчина, и я в растерянности посмотрела на него, но отвечать не пришлось, открылась дверь, и в кабинет вошел не кто иной, как отец Котова.

Я узнала его, потому что видела один раз в университете. Он приходил в деканат, наверняка для того, чтобы разбираться с плохой посещаемостью своего сына и задабривать декана учебного заведения взятками, а все смотрели во все глаза и показывали на него пальцем. Мол, Котовский папаша собственной персоной.

– Значит, это правда, – без предисловий накинулся он на своего сына, игнорируя всех присутствующих. – В отцовской компании мы отказываемся работать, семейный бизнес не поддерживаем, а к Рязанцеву пришел, костюмчик надел. Я думал, обознались, когда сказали, что ты сюда приехал, но нет. Мой сын выбрал другую компанию! Как ты это объяснишь, Тимур?

 

Тимур

Я стоял за дверью и нервничал. Вот точно засыплется мышка. Это только меня она пытается укусить из‑за обиды, а на других у нее зубов точно не хватит. Надо спасать положение, только как?!

Я мерил шагами коридор, наверное, раз сто от стенки до стенки прошел, раздумывая, как бы ей помочь, и не придумал ничего лучшего, чем вломиться в кабинет, а там всё уже само собой произошло.

Я молол какую‑то ересь, лишь бы прогнать мышкиных конкурентов и выставить ее в лучшем свете, а как только они ушли и я уже мысленно отпраздновал победу, в кабинет вошел мой отец. Блин!

– Значит, это правда, – не обращая внимания на мою мышку и Рязанцева, начал он. – В отцовской компании мы отказываемся работать, семейный бизнес не поддерживаем, а к Рязанцеву пришел, костюмчик надел, – зло прошипел он. Ну да, ну да, я же отказался от работы в офисе. – Я думал, обознались, когда сказали, что ты сюда приехал, но нет. Мой сын выбрал другую компанию! Как ты это объяснишь, Тимур?

Отец смотрел на меня, ожидая ответа, я не знал, что ему сказать. Открою рот, что она моя девушка – не отстанет, скажу, подруга – всё равно решит, что девушка. И Рязанцев, как назло, молчит. Почему он терпит такое вторжение?! Я понимаю, офисы напротив, совместные дела и всё такое, но совесть же надо иметь.

Это я только что о совести подумал? Ну, да не у всех она есть, видимо, у меня наследственное ее отсутствие.

– Извините, Тимур не работать сюда пришел. Это я проект принесла, а он… – Мышкина смутилась под пристальным взглядом.

Ладно, играть, так по‑крупному!

– Пап, позволь представить тебе Алёну. Мы встречаемся уже несколько месяцев, – гордо заявил ему, кое‑как натянув улыбку.

Мышкина наступила мне на ногу, молодец, действительно больно. Можно сказать, отомстила.

– Тимур здесь, чтобы поддержать меня… – подала голос Алёна.

Не ожидал, что она первой начнет за меня заступаться, а я только воздуха в грудь набрал, чтобы ответить на нападки отца.

– Любит он свою девушку, никогда еще не видел, чтобы такая группа поддержки была у тех, кто приходит презентовать проект, – поддержал ее Рязанцев с тоской и завистью в голосе. Я‑то знал, почему он грустит, но виду не подавал, что ночью развлекал его женушку…

Отец нахмурил брови, едва кинул взгляд в сторону своего партнера и зло уставился на мою мышку.

– Во‑первых, девушка, вам слова не давали.

– А… – попыталась она ответить, залившись краской до самых кончиков ушей.

– А во‑вторых, Тимур, сколько раз тебе говорил: выбери себе приличную девушку, а не разодетую мартышку!

Отец злился и не контролировал слов, а я злился на него, злился из‑за того, что он обижает мою скромницу.

– Отец, не смей так про нее говорить! – я задвинул дрожащую мышку к себе за спину и с трудом сдержался от ругательств.

– И почему я не должен ее так называть? Очередная пустышка, которую ты затащил в постель! А теперь еще таскаешься за ней… – брякнул отец, глядя на Рязанцева.

Тот подобрался, надул грудь, а я подумал, что происходящее напоминает цирк именно сейчас, когда он ворвался в кабинет, а до его прихода всё было тихо и мирно. Я помогал мышке, она мне благодарно улыбалась, папа же испортил мне всю малину.

– Ну, стоит заметить, что девушка очень даже талантлива… – вмешался Рязанцев, в очередной раз рассматривая ее проект. – Позволь с тобой не согласиться, Игорь, и совсем она не пустышка и не такая, какие обычно встречаются с твоим сыном.

– Она не очередная и не какая‑нибудь. Я люблю ее и намерен жениться! – выпалил я на эмоциях. Сам от себя такого не ожидал, видимо, слишком вжился в образ.

– Пожалуй, я пойду, – Алёна вышла из‑за моей спины и сжала кулачки. – Николай Павлович, если вас устраивает мой проект, на нем есть номер телефона. А с тобой, Котов, я не хочу иметь ничего общего! С вами обоими!

Алёна подхватила сумочку и пулей выскочила из кабинета.

– Браво, Игорь, – обратился Рязанцев к отцу. – А девчушка молодец, возьму ее на работу, пожалуй.

Я махнул на них рукой и побежал вслед за Аленой. Застал ее возле лифта, где она сердито нажимала на кнопку. К нам подступала целая делегация, а я не хотел делить мышку ни с кем, поэтому долбанул на кнопку.

Створки лифта разъехались, я затащил туда недоумевающую Аленькую, которая тут же наглядно подтвердила свое прозвище, покраснев до самой шеи. Еще бы. В зеркальном лифте отразились мы. Я прижимаю ее к стенке, а она пихает меня руками в грудь.

– Ну‑ну, – успокоил я, как брыкающуюся кобылку. – Не угомонишься, начну целовать.

Она тут же притихла, глядя на меня через стекла своих больших очков. Надо будет подарить ей красивые, стильные. Хотя нет, обидится, скажет, что переделываю.

– Зачем ты сказал ту чушь про свадьбу в кабинете? И что… любишь! Думаешь, что это смешно, Котов? – возмутилась Мышкина, а я взял ее кулачки в свои и поцеловал костяшки. Слегка. Но она вздрогнула. Губы приоткрылись. Ее постоянно хотелось целовать, и с этим нужно было что‑то делать…