Цена Огня. Том 2. Дети Левиафана
– И что он рассказал?
– О забытых людях в древнем бункере. О погибших ночью. Другие смертны, да. Но я не другой, я буду жить всегда.
– Что?
– Знает, от тупых вопросов люди тупеют, – слепец нахмурился. – Васур иногда говорит стихами. Мальчик расстроился. Этот мир несправедлив для таких, как он.
– Не только для него.
Священник хмыкнул.
– Так и есть. Я потратил всю молодость, говоря людям об ошибках Старого мира. Пока не понял, что никто не знает, что это за ошибки. Но они повторяются, а я видел слишком… не смейся.
– Я не смеюсь, – сказал Эйнар.
– А я видел слишком много трупов в своё время. Каждый из них считал, что прав именно он, но правда не всегда может спасти жизни. Те люди, что напали… у них своя правда, раз они готовы умирать за неё.
Васур отворачивался и пялился в землю, как стеснительный ребёнок. И как он видит через эти заросли волос?
– Он разбирается в руинах.
– Ты тоже.
– Он открыл дверь.
– Это не преступление, – слепец хохотнул. – По крайней мере, до тех пор, пока она кому‑нибудь не принадлежит.
– Ты меня услышал. Вам надо быть осторожнее. Я рад, что ты не грозишь мне и ему костром, но твой поводырь – погонщик боевой машины. Если о нём донесут…
– А кто донесёт? Пепельники не боятся старинных теков, они живут с ними с детства.
– Мог донести я.
– Тогда бы он с тобой не пошёл, – священник потрепал Васура по плечу. – Он ходит только за добрыми сердцами.
Эйнар засмеялся.
– Что‑то он так себе разбирается в людях.
– Ты заперт в клетке своей вины. Прутья настолько толстые, что даже я их вижу. А ты за ними не видишь ни хрена. Ты ещё больший слепец, чем я.
Несёт какую‑то чушь.
– Просто будьте осторожны, – Эйнар поднялся и отряхнул штаны.
– Мы и так осторожны, антрубер. Но спасибо за заботу.
Глава 7.8
Уши болели от ружейного огня, глаза слезились от дыма, но воспоминания о первом бое почему‑то не возвращались. Но они вернутся, в самый неподходящий момент.
Лесорубы ощетинились копьями и изображали какое‑то подобие фаланги, а те, кто мог попасть в сарай хотя бы с десяти шагов, стреляли из мушкетов. Нечего и думать о втором залпе, мало кто может перезаряжать оружие без ошибок: у большинства не получается отмерить нужного количества пороха на полку, они постоянно задевают друг друга локтями, а один так закинул в мушкет десять пуль подряд.
– Ведут себя ещё хуже, чем ночью, – пожаловался Людвиг.
Они с Дитрихом отошли в тень, поесть и отдохнуть. Одолженная рубашка провоняла потом и горелым порохом. Надо попросить кого‑нибудь нагреть воды, чтобы помыться. Ханна наверняка придёт вечером поболтать и нужно бы заранее придумать, о чём говорить.
– Дай им время, – прохрипел старый рыцарь. Пришлось слишком много кричать на туповатых подопечных.
– Его нет, – Людвиг разбил варёное яйцо об эфес меча. – Уже через несколько часов стемнеет. Они придут.
– Я не сомневаюсь. Как самочувствие, мой друг?
Эйнар, ещё более мрачный, чем утром, кивнул и левой рукой попытался оторвать ломоть хлеба. Людвиг помог, но обидевшийся на что‑то нордер не поблагодарил. Как всегда, он положил топор рядом.
– Их командир меня беспокоит, – продолжил Дитрих.
– Выглядит опасным, – сказал Людвиг. Шлем с полумаской, кольчуга с пластинами, круглый щит и топор. Тот, кто хоть раз видел ютландских водоходов, легко угадает, откуда этот человек. – Но меня беспокоит другое, мы слепые и ничего не знаем о враге.
– Некому идти, Эммерик. Ты нужен для обороны, я слишком старый и громкий, а господин Губерт ранен.
– А я так хотел, – прошептал Эйнар и поморщился.
– А про лесорубов я уже говорил, – Дитрих не услышал нордера. – Их поймают, а потом замучают. Я предлагаю ждать. Время на нашей стороне, а не на их. Вряд ли в ущелье есть нормальная вода и еда.
– Посмотрим, – Людвиг смахнул крошки с колен. – Губерт, а раненые в порядке?
– Угу.
– Мы больше не будем сегодня стрелять. Поспи.
– Угу.
Эйнар поднялся и ушёл, захватив топор. Дитрих посмотрел вслед.
– Он же нордер?
Людвиг вздрогнул от неожиданности.
– Почему ты так…
– Только нордеры кладут топор рядом, когда едят. И выговор, хоть и слабый. Если честно, я бы на твоём месте не связывался с ним. Они хорошие бойцы, но слишком вероломные…
– Сэр Дитрих, ваши обвинения не имеют под собой никаких оснований!
– Я не обвиняю, что ты, мой друг? – рыцарь Пепла примирительно поднял руки. – Ты его знаешь, а мне достаточно слова. Если скажешь, что ему можно доверять, я к этому вопросу больше не вернусь.
– Он мой друг и я доверяю ему свою жизнь!
– Значит, и я буду.
– Только оставь это в тайне, – попросил Людвиг.
– Конечно. Только лесорубы и сами не слепые.
Дитрих почесал усы.
– Не хотел тебя обидеть, – сказал он. – Просто старый и мнительный. Воюю всю жизнь, вот и привык полагаться только на соратников. Вижу, что тебе можно доверять. А друг твой хоть и боялся, но сражался. Я в первом бою вёл себя иначе, – он хмыкнул.
– Где ты воевал?
– В Винвалии. Война Хрустальной и Сапфировой Звездой, я тогда был не старше тебя. Первый бой, всё мечтал о нём. Думал, что обязательно прославлюсь, – рыцарь‑предвестник улыбнулся.
– И что случилось? – Людвиг отложил недоеденный кусок хлеба.