Четверо за спиной

Сначала я пыталась пересидеть дождь под широкой разлапистой елью. Но когда холод начал проникать под майку и разливаться неприятными мурашками по телу, решаю все же двигаться дальше. Иду, иду и иду. Сцепив зубы, уже на чистом упрямстве. Ноги гудят, нос сопливит, но я иду! Назло всем громам и молниям. Вредной упертости во мне – на пятерых хватит.

Когда все же нехотя сосняк расступается, и я вижу впереди, сквозь пелену дождя, деревенские домики с приветливо горящими огоньками окон, из горла вырывается не то вздох, не то всхрип. Продолжаю, как автомат, переставлять ноги, опасаюсь, что если остановлюсь, то просто рухну. Ковыляю до ближайшего строения. Открываю калитку, отчаянно надеясь, что в такую погоду дворовой пес не захочет выходить из будки. Поднимаюсь по деревяному крылечку, слабеющей рукой стучусь. Если не откроют, буду ночевать прямо на этом крыльце. Но, на мое счастье, дверь открывается, на пороге стоит женщина средних лет со свечой в руках. Со свечой? От грозы электричество отрубилось? Женщина смотрит на меня с изумлением, переходящим в ужас. Неужели все настолько плохо?

– Простите, я, кажется, заблудилась, – хриплю я и начинаю оседать под пронзительный женский визг.

 

Глава 2.

 

Мне холодно. Мне настолько холодно, что я инстинктивно пытаюсь зарыться поглубже в постель, стараясь найти там хоть немного тепла. Голоса бубнят надо мной что‑то невнятное, а я, стуча зубами, пытаюсь сжаться в комок, свернуться, как броненосец. Да что ж так холодно‑то! Кажется, я говорю это вслух. Мне разжимают рот и вливают горячую горькую жидкость. Пытаюсь увернуться, но мою голову крепко держат. Судорожно глотаю. От разлившейся горечи во рту я немного выныриваю из забытья и слышу откуда‑то звонкий крик:

– Драгомир приехал!

Слышу, как скрипит входная дверь, быстрые шаги по комнате. Скорее чувствую, что надо мной кто‑то склоняется.

– Тяжело тебе дался переход, милая. Теперь нужно, чтобы выжила. Во что бы то ни стало.

– Раскомандовался, – бурчу я и под короткий мужской смешок проваливаюсь в забытье.

 

Разлепляю глаза. Хотя очень не хочется этого делать. Во всем теле слабость. Осматриваюсь. Лежу в деревяной избе, за полотняным пологом. Точно! Я ж дотопала до какой‑то избы. Надо выяснить, где я. Начинаю шуршать одеялом, пытаясь выудить себя из кокона. За занавеску заглядывает молодая девушка, ойкает и снова скрывается. Неужели настолько плохо выгляжу? Невольно откидываюсь на подушку, пытаясь пригладить волосы.

Снова одергивается занавеска и ко мне подходит мужчина, лет тридцати. Интересное худое лицо с высокими скулами, нос с горбинкой, почти белые волосы собраны частично на затылке и свободно лежат по плечам. Почему первая мысль, что он опасен? Вернее, не так – может быть опасен, но отчего‑то я его не боюсь. На нем темная расшитая по вороту рубаха и куча амулетов на шее. Ролевик? Он склоняет голову на бок и смотрит на меня с ироничной полуулыбкой.

– Ну здравствуй, Ярослава.

– Мы знакомы? – голос напоминает карканье. Я откашливаюсь и переспрашиваю еще раз.

– Почти. Но я не успел представиться. Я – Драгомир, волхв.

– Я так и подумала, что – ролевик. Можете сказать, где я?

– Название деревеньки тебе ни о чем не скажет.

– Мне нужно в наш лагерь реконструкторов. Мужики наверняка волнуются.

– Тебе для начала на ноги нужно встать. Ты сильно простыла, в горячке два дня пролежала, пока я не приехал. Уж думал – не вытащу.

– Два дня? Гадство! Тогда мне нужен мой рюкзак. В нем аптечка с антибиотиками. Выпью и быстрее оклемаюсь.

– Не стоит. Я все сделал, как приехал. Тебе просто силы восстановить нужно. Но вещи твои принесут, – он разворачивается и собирается скрыться за занавеской.

– Вы не сказали, откуда меня знаете.

– А я все надеялся, что вспомнишь, – иронично улыбается Драгомир. Я внимательно смотрю в его глаза. В его серые глубокие глаза и мои невольно начинают расширяться от удивления.

– В электричке! Это были вы?

Вместо ответа он улыбается чуть шире и скрывается за пологом. Я изумленно откидываюсь на подушку. Но в электричке был безобидный дядечка за пятьдесят, седой и носом картошкой. Едва ли не радикально отличающийся от этого. Как такое могло быть? Или моя память решила сыграть злую шутку? Не понимаю. Может из‑за болезни у меня в голове все перемешалось? Ладно, разберемся. Ко мне мышкой проскальзывает молодая девушка с моим рюкзаком в руках.

– Привет, – здороваюсь я, с интересом рассматривая незнакомку. На ней домотканая рубаха с вышивкой, поверх нее – сарафан. Волосы заплетены в длиннющую роскошную косу (интересно, не мешает ей шиньон), на лбу красная расшитая тесемочка, под цвет ленты в косе. Ну надо же как ролевики расстарались. Обычно так глубоко не заморачиваются, если это не центральный персонаж

– Доброго дня, – шепчет девушка.

– Я – Ярослава. А тебя как звать?

Девушка кладет рюкзак у изножья кровати. Повторяю вопрос про имя.

– Весняна.

– Ух, ты. Прикольно. А в реале как?

– Где, госпожа?

– Ну в реале. В жизни.

– Везде так кличут.

– Хм. Затейники у тебя родители. Или у вас организатор не разрешает имена из реала использовать?

– Я совсем не разумею про что ты, госпожа, – испуганно шепчет девушка.

– Как у вас, у ролевиков, странно. А принеси‑ка ты мне, Весняшенька, водички умыться и зубы почистить.

– Почистить? Для чего?

– Хм, как вы, оказывается, в роли вживаетесь. Очень натурально, прям как наши. А ковшик теплой воды все же принеси.

Смущенная девушка с явным облегчением убегает. Я особо никогда с ролевиками плотно не пересекалась, их внутренней кухни не знаю. Может и правда у этих фэнтезийников так строго. Или девушка давно варится в этой кухне, привыкла быть погруженной в роль. Осторожно сажусь на кровати, с удивлением рассматриваю надетую на меня рубаху. Длинная, из небелёного домотканого материала. Вышивка по горловине и подолу. Трогаю, похоже на ручную работу. Заморочились, какое внимание к деталям! И не лень было на меня расходовать свои костюмы. Такая дотошность обычно больше нам, реконструкторам, свойственна. Ну да и ладно, не буду лезть в чужой монастырь.