Четверо за спиной

– Ярослава, поднимайся к нам, – приветливо, словно ничего не произошло, машет мне рукой Драгомир.

Бросаю еще одну ехидную ухмылку на оппонента. И не могу удержаться от колкости.

– Подстригся бы ты, лохматый. Пока тебя за косы не оттаскали.

– Что? – инстинктивно делает он шаг ко мне, сжимая кулаки.

– Беригор! – окрик князя останавливает его.

– Портки нацепила и решила, что воин? – шипит мне вслед взбешенный гигант.

– Да я тебе и в платье задницу надеру, – не остаюсь в долгу я, поднимаясь по лестнице.

Толпа приглушенно охает. М‑да, представление вышло что надо. Впечатлений хватит всем и надолго. А ведь надеялась побыть тихой мышью и временно не отсвечивать. Не шмогла! Поправляю рубашку, поясок и поднимаюсь на галерею.

– Ярослава, – делает ко мне шаг навстречу волхв, – позволь представить – Велеслав, князь Миргородский.

Делаю легкий кивок головой и по привычке протягиваю руку. Брови князя удивленно поднимаются вверх, но надо отдать должное – он справляется с собой почти мгновенно и крепко пожимает протянутую руку. Ладонь у него оказалась крепкая, мозолистая. Не чета разнеженным ручкам офисников.

– Княже, пойдем в покои. Не след прилюдно беседы вести.

Мы уходим с галереи. Проходим длинный коридор, в конце которого у двери стоят два стражника. Князь заходит первый, а вот Драгомир галантно пропускает меня вперед. Как‑то подозрительно много этот волхв знает о моем мире и его правилах. Велеслав присаживается в резное обитое красным бархатом, кресло. Оно расположено в дальнем конце горницы, на постаменте из двух ступеней. Стены роскошно расписаны, на полу лежит богатый красный ковер. Я с невольным изумлением осматриваюсь по сторонам. Вот это меня занесло! Историей дышит каждый сантиметр помещения. Неужели все‑таки правда?

Волхв тем временем, подводит меня к покрытой бархатом лавке у стены, присаживаемся. Перевожу взгляд на хозяина всего этого великолепия. А ведь красив, чертяка! В отличие от окружающих, он гладко выбрит, прямые темные брови, большие зеленоватые глаза с синим ободком по краю, прямой римский нос, твердый подбородок. Благородное, умное лицо. Слегка намеченные носогубные складки и морщинки на лбу придают ему еще больше харизмы. Видно, что не мальчик, а мужчина в расцвете своей силы и интеллекта. Глядя на такой образчик мужской красоты невольно что‑то в глубине души восхищенно «ёкает». Все в нем прекрасно, но чудовищная стрижка «под горшок» его густых темных волос убивает все очарование.

– Да кто ж вас стриг… – невольно вырывается у меня.

– Что? – изумляется князь.

Я это вслух сказала? Ёлки… Да что ж я ляпаю сегодня все, что в голову лезет? В ужасе кошусь на Драгомира, а тот, откинувшись на стену, заливисто хохочет.

– Я ж тебе говорил, она – прелесть! – говорит он, немного успокоившись.

– Извините, пожалуйста, – пытаюсь загладить вину.

– И что же тебе не нравится, дева‑воительница?

– Все, – выдыхаю я, не в силах врать, – ваш цирюльник вас уродует.

– Сможешь лучше? Или мне так и ходить уродом? – в глазах князя появляются смешинки.

– Да хоть сейчас, – вырывается у меня раньше, чем успеваю захлопнуть рот. А чтоб меня! Брови князя снова ползут вверх.

– Однако, – ухмыляется он.

– Ну так что, – подначивает его Драгомир, – будешь по иномирному постригаться, княже?

– А и буду! – хлопает ладонями по подлокотникам князь, резво вскакивает с трона и начинает расстегивать кафтан.

– Мне инструменты мои нужны, – шепчу я, – они в комнате остались.

– Пошлем за ними, – ухмыляется Драгомир в своей кривоватой манере, – уже не отвертишься.

Я объясняю вызванному служке что принести, тот кивает, стараясь не коситься на раздевающегося князя. Парень оказался на редкость сообразительным: принес не только инструменты и зеркальце, но и отрез полотна. К тому времени как слуга принес все необходимое, князь сдергивает с себя рубаху, заставив меня судорожно втянуть воздух: вот же зараза! Широкие плечи, крепкие руки, покрытые многочисленными шрамами. Он воин, а не простой качок из зала. Темные волоски немного покрывают грудь и дорожкой убегают от пупка вниз. Ловлю себя на том, что откровенно пялюсь. С моей работой я даже кота завести не успеваю, не то, что мужа. Эх… Нервно сглатываю, пытаясь взять себя в руки.

Накидываю полотно на широкие плечи, слегка смачиваю шевелюру и приступаю. Делаю глазами знак Драгомиру, чтобы прервал неловкое молчание и начал разговор.

– Ярослава, а чем ты занималась в своем мире? – начинает он.

– Ты еще спроси, сколько мне лет, – ухмыляюсь я.

– А что – нельзя? – удивляется князь.

– В их мире это считается неприличным, – отвечает Драгомир.

– А откуда ты много знаешь про мой мир?

– Мне приходилось жить там. Подолгу. Когда не мог вернуться.

– А подробнее?

– Кольцо, которое ты нашла в электричке. Я уходил с ним. А потом копил силы, чтобы вернуться.

Кошусь на тускло поблескивающее украшение на пальце.

– Значит, оно может вернуть меня обратно? – в душе ярко вспыхивает надежда.

– Я не знаю, Ярослава. Оно притянуло тебя. Ты первая из иномирян, кто совершил переход.

– Но как? Сегодня все было как обычно, я шла по дороге, споткнулась, правда… Это я так перенеслась, получается?

– Видимо. Нас перенесло в разные точки, поэтому я тебя не сразу нашел. Мы, волхвы, иначе работаем с пространством. Можем воспользоваться притяжением своего мира.

– То есть ты можешь в мой мир, а я – нет?

– Меня вытянуло туда кольцо. Для поиска. Несколько раз вытягивало. Как оно работает – только боги ведают.

– Не понимаю. Почему я? Зачем я здесь? – недоумеваю я.

– Неспроста. Для чего‑то важного. Жизненно‑важного для нас. А про твое возвращение я попробую поискать сведения. Мы разберемся, обещаю. Расскажи лучше, где ты так драться научилась?

– Самбо, это рукопашка – с детства занималась. А на саблях уже позже, когда к реконструкторам пошла.

– Драг, вот вроде по‑нашему говорит, а и не понятно ничего, – подает голос князь, которому я закончила выстригать затылок. Перехожу к лицевой части и вижу, что он меняется на глазах. Убираю эту ужасную челку со лба, и он становится таким красавцем, что дух захватывает.

– Реконструкторы – это люди, которые… как бы играют в историю. Одевают одежду и доспехи старых времен, оружие и сражаются.

– А зачем? – недоуменно поднимает на меня свои колдовские глаза князь.