Цыган

По личному распоряжению генерала сыграть ее решили за счет конезавода. И ключи от одного из новых кирпичных домов, построенных на краю поселка, должны были вручить молодым прямо на свадьбе. За вином же Михаил Солдатов, жених, сам съездил на своем самосвале с письмом от генерала к его бывшему адъютанту, а ныне председателю колхоза, на правый берег Дона.

 

Секретарша совсем уже отказалась пропустить Михаила в кабинет к председателю, пока там заседало правление колхоза, но, после того как Михаил все же настоял, чтобы она передала ему письмо, председатель сам его вызвал.

Прервав заседание правления колхоза, он с плохо скрываемым удовольствием прочел письмо членам правления вслух и присовокупил:

– Вот ведь как бывает. На фронте я ему, случалось, и постель стелил, и даже сапоги иногда чистил, а теперь мы с ним на равных. Еще неизвестно, что легче – дивизией командовать или колхозом руководить. – И, обводя членов правления взглядом, он остановился на одном из них, женщине: – Например, лично тебя, Пухлякова, мы тут уже битых три часа всей коллегией уговариваем, а ты как заняла круговую оборону, так и ни с места.

– Меня, Тимофей Ильич, и не нужно уговаривать.

– Но с решением этого проклятого куриного вопроса мы тоже больше не можем тянуть. Золотые получаются яички, скоро эти леггорны нам весь колхоз съедят. – И, переводя сердитый взгляд на терпеливо дожидавшегося его ответа Михаила Солдатова, он неожиданно заключил: – За гвардейский привет передай генералу тоже мою гвардейскую благодарность, но скажи, что за вином ему раньше надо было присылать. За зиму и за весну мы его все какое проторговали, а какое с гостями попили по случаю нашего близкого месторасположения к райцентру и регулярного приезда иностранных делегаций в наш колхоз. Если бы я знал, я бы у нас потихоньку всю виноградную лозу под топор пустил, потому что эта драгоценная культура скоро нас тоже по миру пустит. Так Михаилу Федоровичу и передай. Конечно, жаль мне тебя, парень, обратно порожняком отправлять, но что же делать… – Вставая из‑за стола, он развел руками: – Езжай.

Но Михаил Солдатов наотрез объявил:

– Покуда вы не наложите резолюцию о продаже вина, никуда я из этой комнаты не уйду!

Председатель возмутился:

– То есть как это не уйдешь?! Вон ты какой! Ты что же, хочешь нам из‑за двух бочек вина заседание правления сорвать?

Михаил Солдатов взмолился:

– От этих двух бочек, может, у человека вся будущая жизнь зависит.

Председатель иронически осведомился:

– У какого такого человека? Ты нам тут, парень, демагогию не разводи. Езжай себе подобру‑поздорову.

Не мог же Михаил принародно признаться, что не чья‑нибудь, а его собственная будущая жизнь зависит от этих двух бочек виноградного вина.

– Если я порожняком вернусь, меня наш генерал, как за невыполнение приказа, может совсем от машины отстранить.

Председатель колхоза неожиданно улыбнулся. Этот довод показался ему убедительным. Крутость характера бывшего командира казачьей дивизии была ему хорошо известна.

– И отстранит. За невыполнение приказа он и раньше не умел по головке гладить. А ты как же хотел, чтобы он тебя за холостой пробег машины именными часами наградил? До вашего конезавода сколько отсюда километров?

– Пятьсот.

– И обратно пятьсот. Не говоря уже о затрате времени в горячую пору года, это сколько бы ты дефицитного горючего напрасно сжег!.. Ты, Пухлякова, что?

– Ничего, Тимофей Ильич.

– Жаль мне тебя, парень, и если бы я твоего начальника лично не знал, так бы ты и уехал от меня несолоно хлебавши. Но двух бочек вина я тебе все равно не дам. У нас у самих осталось всего десять бочек, но это железный НЗ. На случай какой‑нибудь дегустации или же межрайонного семинара. Хватит вам для вашей свадьбы и одной бочки. – И, склонясь над столом, он прямо на письме генерала, с угла на угол, размашисто наложил резолюцию красным карандашом. Но прежде, чем вернуть Михаилу Солдатову письмо, он еще раз перечитал его, частью про себя, а частью вслух, покачивая головой и недоверчиво усмехаясь: – Это какую же вы там передовую цыганочку замуж выдаете? Значит, у вас там еще и передовые цыгане есть?

– Есть, – не отрывая глаз от письма с резолюцией, ответил Михаил.

– Не все разбежались?.. Нет, ты, Пухлякова, еще не спеши уходить. Сейчас я этого орла отпущу, и мы с тобой закончим… Бери, – сказал он, вручая наконец Михаилу желанное письмо. – Сперва зайдешь в бухгалтерию, это прямо тут, – он постучал костяшками пальцев по стене, – оплатишь и оттуда уже на винцех. – Но и после этого, уже отдав письмо, он все‑таки придержал его за уголок: – А бракованная пара‑другая лошадей у вас для нас найдется, если мы нагрянем к вам на конезавод?

В руке у Михаила Солдатова пока был только один уголок письма с резолюцией, а другой все еще оставался в пальцах у председателя, и надо было поскорее завладеть им целиком.

– Найдется, – твердо заверил Михаил.

– Ну езжай. Да смотри не вздумай по дороге с вина пробу снимать, а то вместо свадьбы прямо в милицию попадешь. – И все‑таки он не удержался еще раз окликнуть Михаила, когда тот уже взялся за ручку двери: – А генерал, значит, у вас строгий?

– Строгий, – полуоборачиваясь, подтвердил Михаил.

– И вы его очень боитесь?

Теперь драгоценная бумажка была крепко зажата в руке у Михаила, и он согласен был отвечать все, что угодно, лишь бы сделать приятное этому человеку.

– Очень.

И Михаил закрыл за собой дверь.

Глядя ему вслед, председатель от души смеялся.

Вдруг улыбка погасла у него на лице.

– А в нашем колхозе каждый, кто захочет, может без стука вломиться в кабинет к председателю в любое время дня и ночи. И все могут трясти его прямо за грудки, кому не лень. Каждый сам себе генерал. Демократия! Я тебе, Пухлякова, по‑русски говорю, что, кроме тебя, нам больше некого на птичник поставить. Или же мне самому надо замыкать правление и переходить туда высиживать цыплят.

– Хорошо, Тимофей Ильич, я согласна.

Председателю показалось, что он ослышался, и он с недоумением уставился на нее из‑за стола.

– Что‑то я тебя, Клавдия Петровна, сегодня никак не могу понять. А только что ты здесь наотрез отказывалась. У тебя как будто сегодня и голоса совсем нет. Скажи, пожалуйста, громче. Ты что же, передумала за это время?

– Передумала, Тимофей Ильич.