Держись от него подальше

Я находила что‑то приятное в молчаливом Антоне, но мы мало общались. Остальные, наверное, были чуть больше похожи на Егора, и он им меньше доверял. Я чувствовала в нем собственническую ревность и лишний раз не лезла на рожон.

Олежка – зеркальное отражение Егора. У него зачесанные назад темные волосы, надменное выражение лица и смуглая кожа. Отец Егора владеет автосалоном, отец Олега – сетью премиальных автомоек. Их мамы – добрые женщины‑домохозяйки. Их бабушки и дедушки – респектабельные люди, занимавшие когда‑то руководящие посты. Мальчики из приличных семей.

– Егорка занят, решили вот развлечь тебя, а то ты что‑то какая‑то потухшая стала. – Олежка садится на место, которое до этого занимала Олечка.

Смотрю на нее и вижу во взгляде тень страха. Может, накручиваю себя, не знаю, но Оля как‑то слишком часто дышит, то и дело кусает нижнюю губу.

– Я тут подумал… – тянет Олег, закидывая руку мне на плечи. В нос бьет усиленный потом запах дорогого дезодоранта. Не самое мерзкое, что может быть, но мне неприятно: еле держусь, чтобы не отшатнуться в сторону. – Если не сложилось у вас с Егоркой, не пропадать же тебе? Может, рассмотришь нашего малыша Ромашку? – Олег тычет в низенького прыщавого Ромку и улыбается во весь рот. – А то ты на себя не похожа, в тряпки какие‑то наряжаешься – непорядок. Ты так свяжешься с дурной компанией, помяни слово дяди Олега.

Олег наваливается сильнее. Я вглядываюсь в толпы студентов, выходящих из главного корпуса, в ожидании Кострова или, на худой конец, Егора. Он бы ни за что такого не позволил Олегу. Даже сейчас, когда мы поставили точку.

Пытаюсь скинуть лежащую на плечах руку, но она как намертво приклеенная и даже начинает чуть сильнее давить.

– Не нравится Ромка? Не беда! Антох, ты как? Второй сорт интересует?

 Второй сорт?

– Господи, какой придурок, – говорю сквозь зубы и, набравшись сил, все‑таки скидываю руку Олега. Она падает на лавку.

Он медленно поднимает глаза – на лице появляется злобная ухмылка.

– Олег, брось, зачем портить настроение… – начинает Оля, но одного взгляда Олега хватает, чтобы та замолчала.

– А вот я не согласен, – подает голос Влад.

Я с надеждой смотрю на него. Веселые светлые глаза тепло смотрят на меня.

– Ромка и Антон не потянут, ты чего. Тут нужно много финансовых вложений. Ась, ну ты себя запустила, а? Моргунов, ты как, не хочешь попробовать? – Он обращается к Коле, возвышающемуся над остальными, скрестив руки на груди. Тот холодно улыбается, наблюдая за происходящим с каким‑то удовлетворением.

Я пытаюсь уйти, но мне преграждают путь. Без агрессии и физического воздействия, просто дают понять, чтобы не рыпалась.

– Ой, только не реви, – злобно усмехается Влад, – а то начнешь: «Пожалуйста, Егор, не бросай!»

– Не было такого! – Не могу сдержаться, хватаю ртом воздух и жмурюсь сильнее. Голос звучит слишком нервно, а в горле стоит ком. Это плохо, оченьочень плохо.

Они хохочут, передразнивая меня.

– Не было такого! Посмотри‑ка, не было такого! Аха‑хах, аха‑хах, не было такого!

Они смеются, как стая гиен. По ушам мерзко бьет. В груди начинает сильнее колотиться сердце. Виски сдавило от подскочившего давления.

– Егор, мы просто переписывались, ничего не было!

– Егор, он просто мой капитан… То есть я хотела сказать, капитан моей команды, Егор.

«Курочки» стоят в сторонке и не участвуют в вакханалии в отличие от их парней, что скачут с остальными, производя все больше шуму. На нас оборачиваются. Полный игнор, который я получала все это время, вдруг резко превращается в повышенное внимание, и это, как контрастный душ, заставляет раскрыться сразу все мелкие сосуды, усиливая кровоток. Меня бросает в жар, щеки пылают, уверена, что шея идет пятнами.

 Такого не было. Такого не было! Я не лгу! Я ни разу не просила!

Задыхаюсь.

– Такого не было, – зачем‑то выдавливаю, чувствуя нехватку кислорода, а сама думаю, как сбежать.

Насколько позорно будет, если я побегу, а они бросятся следом? Или они такого себе не позволят? А если меня просто стошнит прямо им под ноги? Это будет очень пугающе? Меня оставят в покое?

– Так, получается, я вру? – практически шепчет Олег, делая ко мне шаг, и больше не смеется. Теперь он смотрит мне в глаза, а радужка словно покрылась ледяной коркой.

Мои ладони тотчас потеют, по спине прокатывается холодная волна, а все тело покрывается липким потом.

– Или нет… Выходит, врет наш добрый честный друг Егор? – смеется мне в лицо Олег. – Ты знаешь… Ты его обидела, а мы своих не бросаем, да, ребята?

– Что тебе надо? – шепчу я, едва не плача.

– Да знаешь, просто…

– Ася, – очень вежливо прерывают монолог Олега.

Я с облегчением касаюсь щек. По ним бегут слезы, и, кажется, давно. Но мы все дружно делаем вид, что это не так. На эти мокрые дорожки никто не смотрит, они сейчас не важны.

Костров стоит прямо между парнями, те расступаются в стороны, будто побаиваются его. Мой «фиктивный друг» выглядит спокойным, чуть щурится. Он выше Олега и, кажется, даже шире. Его русые волосы ловят блики солнца, создавая вокруг головы ореол. Он невозмутимо наблюдает за развернувшейся картиной.

– Я освободился. Идем? – говорит он и протягивает мне руку.

Я хватаю ртом воздух и улыбаюсь. Слезы начинают бежать еще сильнее.

– Конечно! – Это самое фальшивое «конечно» в мире.

Костров сжимает мои мокрые от слез пальцы и дергает на себя. Его рукопожатие не очень крепкое, но уверенное. Он не здоровается с Олегом, не кивает ему, даже не смотрит уничижительным взглядом. Тимур просто спокойно уводит меня от лавочки. Как только мы оказываемся на тротуаре, ловит под мышки, и у меня начинается истерика, я уже не держусь на ногах.

Три самых адских дня в моей жизни. Кажется, это предел.

 

Глава 7

Мы с Костровым молчим всю дорогу. Я ожидала вопросов, но нет – он даже не интересуется, что это было. Не успокаивает меня, не вытирает слезы, а просто делает вид, что так и надо, но по какой‑то причине не отпускает мою руку. Теплая кожа прикасается к моей – это успокаивает не хуже валерьянки. За руку Кострова вполне можно держаться, если нужен кто‑то для равновесия.