Держись подальше

– Прощайся с Пляжем, рисованный! – А затем он начинает перечислять тех, кто войдёт в состав команды на предстоящую игру: – Антон – шестая, Серёга – четвёртая, Паха – пятая, Олег – вторая…

Я не выдерживаю, хватаю его за руку и тихо шиплю:

– Нет, Гор! Ты с ума сошёл?

Он обхватывает мои плечи руками и заглядывает в глаза:

– Всё нормально, детка, им не победить.

– Не веришь в своего парня, блондиночка? – насмешливо доносится тут же от Руслана Климова.

Ну что он за несносный тип? И зачем ему мой поцелуй, от одной мысли о котором меня бросает в дрожь?!

– Верю! – бросаю я в его сторону злой взгляд. – Потому что буду играть в его команде!

– Наверное, это должно меня испугать, – хмыкает тот и отворачивается, чтобы отойти к своим.

– Брось, детка, – хмурится Гордей. – Мы с парнями разобьём их на раз, два. Тем более, у них в команде не будет девчонок.

– Мне всё равно, Гор, – сужаю я на него глаза. – Раз уж ты решил, что сыграть на меня будет не плохо, то я не позволю вам проиграть!

С этими словами я вырываюсь из его рук и твердо шагаю в зону третьего игрока, у сетки.

Гордею не нравится такое положение дел, но он не может всерьёз считать, что со мной в команде у них меньше шансов на победу. Волейбол – это то немногое, в чём я сильна. Скорее, моего парня расстраивает сам факт того, что команда соперников будет полностью мужской.

Он поджимает губы, кивает парням, которых перечислил ранее, и идёт в зону первого игрока, на подачу.

Я ловлю взгляд Леры – она загадочно улыбается и показывает скрещенные на удачу пальцы. Затем уходит за край поля и усаживается на песок, готовая лицезреть предстоящую игру. Остальные тоже расходятся, чтобы наблюдать, очевидно, за очень интригующим соревнованием.

– Кто подаёт первым? – интересуется Гордей.

– Уступаем девочкам, – отвечает совсем рядом Руслан, вынуждая меня вздрогнуть от испуга – я стояла спиной к сетке и не видела, как распределились по полю наши соперники.

Гордей сжимает челюсти и подставляет руки, чтобы поймать мяч, брошенный ему Антоном. Пока он готовится к подаче, Руслан за моей спиной говорит так, чтобы его слышала только я:

– Всё хотел спросить… Тебе понравилось то, что ты вчера успела увидеть?

Я вспыхиваю – лицо и шею мгновенно обжигает огнём. Не оборачиваясь, делаю шаг вперёд, пытаясь сосредоточиться на игре. Руслан на это тихо смеётся. Вот же…

Гордей это замечает, злится и с силой бьёт по мячу… Они отбивают его подачу, но не удачно – мяч летит за поле. Наша команда ликует. Руслан же лишь усмехается, ловит брошенный ему мяч и перебрасывает его Гордею:

– Рано радуешься, губастый.

С этого момента начинается серьёзная игра.

Нужно признать, Руслан Климов отлично играет в волейбол. Он ловок, силён и быстр. Другие в его команде тоже хороши, но в основном очки в свою пользу собирает этот несносный тип. Но и мы не промах. Например, Антон Ёжиков был капитаном школьной команды по волейболу, Гордей ужасно не хотел проиграть, потому тоже старается, ругаясь, как сапожник, если мы не отбиваем мяч. На меня он посматривает с какой‑то обречённой благодарностью. Ему не нравится, что мы не проигрываем по большей части благодаря мне, но не может не признать, что без меня они скорей всего уже проиграли бы.

О, я стараюсь изо всех сил, вспоминая свои прошлые тренировки и игры! Ни за что не стану целовать Руслана Климова! Который, кстати, то и дело как‑нибудь меня подначивает, когда мы вновь встречаемся у сетки. Я злюсь, но отвечаю ему исключительно тем, что хорошо играю.

Первую партию выигрываем мы, со счётом пятнадцать‑десять.

Вторую они – тринадцать‑пятнадцать.

Посмотреть на третью, решающую, собирается чуть ли не весь пляж.

Я ощутимо устаю к этому моменту, но сдаваться не планирую. И фразочки Руслана, брошенные ещё вначале, типа "Решила играть, чтобы уж точно проиграть?" или "Что, я угадал с условием? Интересно, твой парень не против того, что ты хочешь меня поцеловать?", только добавляют мне сил и желания выиграть!

Мы ведём со счётом четырнадцать‑тринадцать, когда случается это.

Гордей подаёт, соперники отбивают подачу, перебрасывая мяч на нашу сторону, его отбивает Олег, направляя ко мне для следующего удара, я уже готова отбивать, но тут кто‑то из толпы кричит:

– Ой, смотрите – это Катя! Катя! Катя!

Катя?..

В ушах звенит, мяч бьёт мне чуть ниже груди и, отскочив, падает на песок. Болельщики наших соперников взрываются ликованием, но, похоже, далеко не все. Это меня немного отрезвляет. Смотрю на Гордея – он схватился за волосы и смотрит на меня со смесью раздражения и сочувствия. Лера, оказывается, стоит на ногах и, кажется, не знает, что делать – то ли кинуться ко мне, то ли остаться на месте. Я ей киваю, мол, всё в порядке, секундное помутнение. Зато Руслан срывается с места и нависает над своей сестрой:

– Мне нужна честная победа, услышала меня?!

– Что? – невинно округляет она глаза. – Я увидела свою знакомую! Но это не она, я ошиблась.

– Вика, – рычит её брат.

– Я всё поняла! Иди играй, вы вот‑вот выиграете! – бросает она взгляд в мою сторону и с недовольным лицом говорит что‑то брату на ухо. Тот сжимает кулаки и резко отворачивается от неё.

Господи, она ужасный человек! На самом деле, ужасный… Это пугает до болезненного ощущения в груди, как будто там густой субстанцией растекается обжигающий холод.

Меня трясёт всю оставшуюся игру, пока она не заканчивается нашим проигрышем. Парни, словно безмолвно договорились больше не давать мне мяч. И пусть Руслан отныне не лез из кожи вон, чтобы выиграть, они всё равно побеждают. Счёт ещё долго продолжался до разрыва в два положенных очка, пока не перевесил в сторону команды Руслана: двадцать‑восемнадцать.

Я не сразу вспоминаю на что мы играли, пока парень не нагибается под сеткой, чтобы оказаться на моей стороне – мы снова оказались в третьей зоне. Я в испуге смотрю на Гордея, он отводит глаза, сжав челюсти и кулаки. Но через секунду всё же срывается в нашу сторону.

– Обойдусь без твоего поцелуя, блондиночка, – глухо бросает Руслан и, отвернувшись, направляется вон.

Я сморю ему вслед, вижу, как он грубо задевает плечом сестру, проходя мимо неё, и идёт дальше. Спина и шея напряжены.

Меня обнимает Гордей и шепчет на ухо:

– Прости, малыш, я бы не позволил ему…