LIB.SU: ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

Девочка-лёд

Я мышью проскальзываю в зал. Данька, завидев меня, резко поднимается с лавки. Пока идёт ко мне, сверлит хмурым взором того, кто шагает за моей спиной.

Ох, чую, Князеву уже известно о том, что случилось на алгебре. Новости в этой клоаке распространяются с огромной скоростью…

– Ты отправляешься со мной, драить свой горячо любимый бассейн, – информирует его Пётр Алексеевич. – Вы занимаетесь залом. Инвентарь убрать, полы помыть до блеска. Зинаида Генриховна проследит.

Уборщица с нескрываемым удовольствием ставит к нашим ногам швабру и вёдра, активно кивая в подтверждение сказанного.

– Чё за пионерские методы? – морщится Роман, глядя на вверенный нам рабочий инвентарь.

– Твой отец меня поддержит, не сомневайся!

Беркут фыркает.

– И без глупостей, понял меня? – предупреждает физкультурник его сурово. – Ведро, тряпка, швабра. Фронт работ – весь зал.

– А резиновую защиту ей? – выдаёт насмешливо брюнет.

Кретин. Речь о перчатках, но нам с Князевым предельно ясно, к чему брошена эта фраза.

– Мразь! – тихо шипит Данька.

– Ну‑ка повтори, ушлёпок. – Роман прищуривается и делает шаг вперёд, выгибая шахматным конём шею.

– Рты закрыли оба! – басом ревёт тренер. – Хватит мне тут петушиные бои устраивать!

– Пусть идёт в бассейн, – натужно дыша, просит Даня. От разрывающей его злости аж брови сошлись на переносице. – Либо Алёна туда, а я останусь здесь.

– Нет, – сразу обрубает тренер. – Тут хотя бы на благоразумие Лисицыной можно рассчитывать. Верно, Алёна?

Пытается таким образом получить от меня клятвенное обещание не прибить в ближайшие полтора часа человека, изощрённо превращающего мою жизнь в ад.

Киваю. Беру ведро и, чтобы успокоить друга сдержанно улыбаюсь, проходя мимо. Его лицо выражает крайнее недовольство сложившимся раскладом, но мы оба знаем, что против Петра не попрёшь…

– Я уйду в четыре тридцать, – объявляет Беркутов.

– Уйдёшь, если зал будет готов, – меняет формулировку его заявления мужчина.

– Так и так уйду, – бросает наглец в ответ и удаляется скручивать натянутую волейбольную сетку.

– За мной, Князев, – слышу я, как командует физкультурник.

Наполняя в туалете большое алюминиевое ведро водой, думаю о том, как мне продержаться наедине с этим… представителем двуногих. Надо отработать наказание как можно быстрее, сократив время вынужденного общества друг друга.

Да. Отличное решение. Просто прекрасное. Продержаться. Дай мне терпения, Господи…

Возвращаюсь в зал и начинаю воодушевлённо заметать мусор веником. Спортивная площадка у нас огромная. Прикидываю, сколько времени придётся потратить на мытьё полов, и дурно становится. Дай бог управиться до пяти.

Беркутов таскает маты. Судя по ритмично играющей гавкотне, он в наушниках. Наслаждается музыкой. Оно и к лучшему. Зинаида Генриховна сперва, зевая, отгадывает кроссворд в какой‑то газетёнке. Потом, убедившись, что мы заняты работой, и вовсе испаряется. Стопроцентно пошла в буфет. Ну и пусть. Мне даже приятно, что я могу взять часть её работы на себя.

Закатываю рукава рубашки и натягиваю на руки перчатки. Слышу смешок.

Гоблин мерзкий…

Развожу моющее средство с водой в пропорции один к трём и окунаю тряпку. Выжимаю, представляя, что это шея вон того идиота. Цепляю тряпку на швабру и только сейчас задаюсь вопросом, почему в нашей новомодной гимназии нет современной поломоечной машинки. По типу тех, которые можно увидеть в торговых центрах.

Поднимаю ведро. Несу в конец зала, чтобы начать от стены и двигаться к выходу. Принимаюсь за работу. Минут сорок спустя движения выполняю уже на автомате. Руки болят, я устала, сил нет совсем, но надо добраться до середины. И свою половину я выстрадала.

Беркутов всё это время развлекается с баскетбольным мячом, то и дело забивая трёхочковый. Несколько раз нарочно кидает мяч в меня. Не больно, но всё же неприятно. Задирает, как обычно. Отскакивая, мяч прямо в эту секунду попадает в ведро, расплёскивая воду.

– Я домываю до центрального круга, – сообщаю ему, орудуя шваброй.

– И? – под размеренный стук мяча о пол спрашивает он.

– Дальше ты.

– Не, Лисицына, я пас, – огорошивает меня этот наглый пижон.

Выжав в очередной раз тряпку, разгибаю ноющую поясницу.

– Что значит пас? Поровну будет честно, – возмущённо отвечаю я на его реплику.

– Сама домоешь, – бросая мяч в корзину, заявляет он.

– Ну уж нет, Беркутов. Я не нанималась делать твою работу! – говорю, гневно швыряя тряпку на пол.

– Мой молча, Лисицына, – отзывается он. – У тебя отлично получается, но только когда твой рот закрыт.

Меня начинает трясти. Пальцы дрожат, пульс учащается.

– Ты думаешь, что я стану делать это за тебя? – громко уточняю, вперившись в него возмущённым взглядом из‑под широко распахнутых от негодования ресниц.

– Станешь, – прилетает самоуверенное в ответ, и моё внутреннее «я» начинает клокотать от бешенства, разливающегося по телу горячим оловом.

– Нет! – качаю головой, заканчивая с левой стороной. – Ошибаешься. Не стану!

– Ты же понимаешь, Лисицына, что в этом случае мы тут застрянем ооочень надолго, – опять кидает в меня мяч. – Оно тебе надо?

Удар приходится по спине.

– Я свою часть работы сделала! – ору и топлю тряпку в потемневший воде.

– Молодец, могу дать пососать леденец, – раздаётся насмешливое рядом.

Протягивает разноцветного петушка, оставленного кем‑то из школьников на лавке.

Мерзкая скотина.

– Держи! – стаскиваю жёлтые перчатки и протягиваю ему.

– После тебя? – брезгливо смотрит на них. – Да ни за что!

Сволочь треклятая.

Бросаю перчатки чуть ли не в надменную морду.

– Немедленно мой свою половину! – в отчаянии повышаю голос.

Звучит так себе…

– Размечталась. И не подумаю даже, – прищёлкивая языком, отрицательно качает головой он.

– Тогда я… – пальцы сжимаются в кулаки от нарастающий злости. – Я… я…

TOC