Девочка-лёд
Признаться, я и раньше замечала его интерес ко мне, но Женька, мой погибший двоюродный брат, всегда просил его попридержать коней, мол, мелкая, чего тебе от неё сейчас надо. Тот и не перечил до поры до времени. Я надеялась, что после службы в армии эти его «чувства» ко мне поугаснут, но… вышло совсем наоборот. Помню, явился пьяным в дым под утро и заявил, что ждал нашей встречи. Целоваться полез, благо бабушка Маша пыл его тогда остудила. Веником жёстким отлупила так, что мало точно не показалось. Но, увы, этим же летом он активизировался не на шутку. Заявлялся к нам как к себе домой. Разговоры неудобные заводил, звал гулять и даже с гитарой приходил песни исполнять. После этого по всей округе слухи распустили, мол, к Лисе не подступись, она – девчонка Паровоза.
Не так это. Илья мне дорог как друг детства. Он, безусловно, парень очень видный, но нет у меня к нему того притяжения, о котором наперебой трубят все любовные романы. Паровозов для меня как брат. Да только вот он понять этого никак не может.
Дверь в квартиру не заперта. Я ещё с улицы услышала шум, доносящийся из распахнутого настежь окна, и по лицу соседки, той самой, что собирает окурки на клумбе, поняла: мать устроила очередной сабантуй. Видимо, до сих пор отмечают день рождения драгоценного Валеры.
На пороге в нос ударяет запах дешёвого табака и алкоголя. На кухне играет шансон, кто‑то очень громко смеётся. Стучат стаканами и выкрикивают пожелания.
– Идём, котёнок, – тяну мелкую за собой, даже не раздевая.
Уже почти дохожу до нашей комнаты, как из кухни появляется какой‑то мужик.
– О, шалом, красавица, – захмелевшим голосом обращается ко мне. – Кааать, тут гости, да какие!
Из‑за его спины выглядывает не совсем трезвая мать. На ней новое платье. Красное, нарядное. На лице макияж не первой свежести, а на скуле уже красуется синяк.
– Доччки мои вернулись от бабки, – заплетающимся языком говорит она.
– Так чё, давай старшую к нам! – предлагает он ей.
Меня аж передёргивает от его сального взгляда.
– Ты чёй‑то вообще. Марш к себе, Ляля! – приказным тоном орёт она мне.
Дважды повторять не приходится. Пару секунд спустя мы уже за дверью. Проворачиваю ключ, толкаю шпингалет и только тогда выпускаю воздух из лёгких. Этих постоянных новых знакомых матери я боюсь до ужаса. Ведь человек, находясь в состоянии алкогольного опьянения, себя совершенно не контролирует, а значит, жди большой беды…
Стягиваю шапку с Ульяны, расстёгиваю курточку.
– Они не придут к нам, Ляль? – шепчет она испуганно, когда я развязываю шнурки на ботиночках.
– Снимай. Нет, не придут, не бойся, – уверяю её я, поглаживая по светленькой макушке.
– Ты мне почитаешь? – спрашивает тихо, скидывая обувь. Поднимает и несёт в уголок. Как я и учила.
– Да, Ульян, но сначала мне надо сделать уроки, а ты пока порисуй, хорошо?
Она послушно садится за стол и придвигает к себе альбом. Я достаю из портфеля учебники и на пару часов погружаюсь в мир ненавистной математики. Логарифмы ещё куда ни шло. Но потом я зависаю с геометрией. Задача со звёздочкой никак не даётся мне, да и что скрывать, предыдущие задания я тоже решаю с трудом. Ответы сходятся не везде.
За стеной всё громче, а стрелка старых часов тем временем подбирается к одиннадцати. Слышу, как Валера громко ругается с соседкой, которая пришла высказать своё возмущение. Он в выражениях не стесняется совершенно. Кроет отборным матом пожилую женщину и угрожает расправой.
Ульянка лезет ко мне на кровать с книжкой в руках. Вертит её, пальчиком водит по обложке и смиренно ждёт, когда я разберусь с неподдающейся задачей.
– Ляяяль.
– Мм? – пялюсь в десятый раз на два треугольника.
– А нас заберут?
– Куда? – отрываюсь от рисунка и пытаюсь понять, что она имеет ввиду.
– В школу волшебников.
Я хмыкаю.
– Уж я‑то не против, малыш. Не отказалась бы от волшебной палочки.
– Но мы не в сказке, да? – огорчается она, обиженно выпячивая нижнюю губу. Моя привычка. Я в детстве делала точно так же.
По ту сторону двери шум и гам усиливаются. Раздаются грохот, крик, ругательства.
– Не в сказке, точно, – соглашаюсь я, убирая учебники.
Выключаю большой свет, оставляя гореть только ночник, который купила летом на распродаже.
– И принца у тебя тоже не будет? – тяжело и совсем по‑взрослому вздыхает она, широко зевая. И я за ней тоже.
– Не нужен мне принц, обойдусь, – забираюсь к ней под одеяло.
– Всем нужен, – спорит сестра. – И тебе. Как Золушке.
– Зачем? – смеюсь и устраиваюсь поудобнее, открывая книгу в том месте, где лежит цветная закладка.
– Ну как, – поворачивает голову и смотрит на меня своими глазищами так, словно я чушь какую‑то спросила. – Защищать!
Молча киваю. Почему‑то на ум приходит Паровозов. Не принц ни разу, но желание «дать мне лучшую жизнь» в его мыслях определённо присутствует. Это его предложение уйти от матери звучит весьма заманчиво, но разве можно думать о таком сейчас? Да я скорее сбегу куда‑нибудь, чем стану жить с ним. Нет. Совершенно точно нет. К подобному я точно не готова.
* * *
Праздник в стенах квартиры под номером шестнадцать продолжался до четырёх утра. Ульянка постоянно ворочалась, то и дело хныкая. Но она в отличие от меня хотя бы была в берушах, которые не так давно я приобрела в аптеке по совету бабушки. Сама я ими не пользуюсь. Боюсь. Не услышать и пропустить что‑то важное, например, момент, когда кто‑то начнёт ломиться в нашу дверь. Здесь можно ожидать чего угодно…
Утреннюю пробежку я пропускаю. Чувствую себя просто отвратительно: разбитой донельзя, слабой. В голове пульсирует адская мигрень, и, как назло, таблетки закончились. Ульяну тоже удаётся разбудить с большим трудом. Она плачет, жалуется на недосып и отказывается вставать с постели. Я проявляю недюжинное терпение, и мы наконец выходим из своей крепости. Осторожно обходим осколки от разбитой бутылки и направляемся в ванную комнату. Сестру я туда запускаю, только убедившись в том, что там никого нет.
На пару с ней умываемся и чистим зубы. Измазавшись зубной пастой как поросёнок, Ульянка заливисто смеётся, рискуя разбудить пьяных «гостей». Ей для забавы много повода не надо, она у меня та ещё хохотушка. Покончив с водными процедурами, возвращаемся в комнату. Собираю её в сад, одеваюсь сама и закидываю на плечо тяжёлый рюкзак.
