Девушки из Блумсбери

Эви оглядела кабинет, пока мистер Даттон усердно сочинял письмо. Она отметила застекленный шкаф со старыми книгами, который стоял рядом с несколькими архивными шкафами, картотекой, о которой она могла только мечтать. На стенах висели какого‑то коммерческого рода сертификаты за успех в продаже книг, кубок за крикет давних, еще гимназических времен, фотография с персоналом магазина на пикнике на пляже и другая – сурового вида женщины постарше с такими же круглыми чертами лица, как у мистера Даттона. Но самым выдающимся был список правил магазина в рамке, что висел высоко на стене за столом.

Эви казалось, что вся жизнь мистера Даттона заключалась в стенах «Книг Блумсбери». Прежде чем свалиться на пол, он рассказывал ей, что поступил на работу мальчиком‑доставщиком. Он работал по выходным, пока учился в университете, а затем, провалив экзамен на госслужбу, стал постоянным сотрудником. Это было сразу после Великой войны, для участия в которой мистер Даттон был слишком молод. К 1930‑м он дослужился до главного управляющего «Книг и Карт Блумсбери», когда и нанял Фрэнка Аллена – теперь главу Отдела редких книг – помощником закупщика. Они оставались старейшими сотрудниками магазина.

Затем мистер Даттон рассказал ей историю магазина. Эви не совсем понимала зачем. Ей больше всего хотелось узнать о коллекции антиквариата на третьем этаже, который, как она знала теперь, был счастливо отделен перекрытиями от владычества мастера‑судохода Скотта.

Сложив лист бумаги, на котором писал, мистер Даттон протянул его Грейс.

– Вы должны отослать это мистеру Аллену. Сегодня и завтра утром он будет в Топпингсе, но он должен быть в курсе, если я… – Его голос затих, когда Грейс осторожно взяла у него записку.

– Мистер Даттон, прошу, не перетруждайтесь. Я всем займусь. Уверена, мисс Стоун тоже не помешало бы перевести дух.

Эви приветливо покачала головой:

– Нет, мэм.

– Мне ужасно жаль, – встрял мистер Даттон. – Я даже не поблагодарил вас. Мне рассказали, что вы сделали. Откуда вы знали?

Эви пожала плечами, вспоминая обо всех приступах, что были у отца после первого инфаркта. Здоровье мистера Стоуна так никогда и не поправилось после аварии трактора на их семейной ферме. Одна за другой разные части его тела просто начали отказывать и разваливаться. Это стало тяжелым уроком для семьи – что беда может прийти не одна.

– Учишься всему, если приходится.

– И вам пришлось узнать о редких книгах? – прямо спросил мистер Даттон.

– В каком‑то роде, ага – да.

– И вы хотите продавать их, теперь, после всей учебы?

– Нет, совсем не хочу.

Мистер Даттон и Грейс непонимающе переглянулись.

– Я хочу каталогизировать их.

Мистер Даттон откинулся на стуле, и в тускнеющем послеобеденном свете обе женщины могли разглядеть маленькие бисеринки пота, оставшиеся на его лбу после недавно пережитого.

– Грейс, письмо. – Он не отрывал от нее глаз, пока Грейс, опомнившись, не кивнула и не вышла.

– С чего вы взяли, что они нуждаются в каталогизировании? – повернулся он с вопросом к Эви.

– Что ж, они всегда в нем нуждаются, в каком‑то смысле. Все меняется. Происхождение, редкость, ценность. Что‑то всегда происходит и меняет будущее для старой книги.

Теперь мистер Даттон смотрел на нее. Эви знала, что имеет привычку говорить о книгах как о живых существах. Живых и изменчивых, как сами люди.

– Ваши академические отметки безупречны. Удивительно, что вы готовы остановиться на работе в магазине. – Мистер Даттон слабо улыбнулся. – Хотя и сам грешен.

Бывшая горничная и дородный главный управляющий оказались странно похожи друг на друга, вдобавок к их компульсивной натуре и сильному чувству долга. Вся жизнь мистера Даттона была отображена на четырех небольших стенах кабинета; Эви была известна тем, что свою приязнь оставляла мертвым авторам, а отношения выстраивала по социальному принуждению. Она обожала свою школьную учительницу Аделину Грей и бывшую хозяйку Франсес Найт. Даже Кинроссу она верила, как оказалось, чересчур.

Сидя там, Эви чувствовала, как уже теплеет к болезненному пожилому мужчине, который, несмотря на бледность и усталость, пытается мужественно продолжать работу, ровно так же, как попыталась бы она.

– Сэр, возможно, мне стоит вернуться в другой день…

– Боюсь, другого дня не будет. – Увидев ее встревоженное лицо, он поднял в успокаивающем жесте руку. – Простите великодушно, мисс Стоун. Я просто имел в виду, что мне советовали немного отдохнуть. Не меньше нескольких недель, кажется. Я сообщу об этом сотрудникам завтра утром. Это повлечет за собой некоторые изменения, и, боюсь, не всем они придутся по вкусу.

Эви почему‑то сразу поняла, что он говорит о Вивьен и Грейс.

– Наш руководитель Отдела редких книг, мистер Аллен, был моей правой рукой почти два десятилетия, и мы всегда действовали по‑партнерски. Но, как вы знаете, он сейчас находится по делам далеко на севере, и я не могу ожидать, что он будет доступен до завтра. Грядущие, э, изменения будут значимее всего именно для мистера Аллена. Ему понадобится… – здесь мистер Даттон замолк так надолго, что Эви начала переживать, не начался ли у него новый приступ, – ему понадобится в отделе усиление. Всему персоналу понадобится.

Эви тихонько сидела, вспоминая недавнюю встречу со старшим научным сотрудником Кристенсоном и как она не сообразила вовремя, не постояла за себя перед лицом его предпочтения Стюарта Уэсли. Не сделала, что должно, чтобы получить работу.

– Я могу помочь любым образом, – сказала она. – Не только с редкими книгами, как я говорила. Просто… с чем понадобится.

Это были слова, услышать которые мистер Даттон всегда хотел сильнее всего. Он искал полнейшей преданности и послушания у сотрудников. Он написал пятьдесят одно правило, которые были выставлены на самом видном месте кабинета, чтобы увериться, что его голос – отеческий, авторитетный, божественный, если понадобится, – неизменно был в ушах подчиненных. Ничто не могло пойти не так – верил он, – если только все будут следовать правилам.

 

Глава четвертая

 

 

Правило № 14

Время ухода сотрудников зависит от ежедневных нужд и достижений.