Дочь по контракту

– Милый мальчик. Богатырь, – бесстрастно говорит Марк, запирает дверь.

– Это девочка, – стиснув зубы, поправляю, интуитивно прячу малышку от Лютольфа, чтобы не сглазил. – Я же рассказывала вам.

– Точно… – делает шаг.

– Разуйтесь, пожалуйста, Марк Яковлевич, – беру на себя смелость, притормаживаю адвоката. – В доме маленький ребенок.

На удивление Лютольф с пониманием относится и не корчит из себя выскочку. Марк оставляет эксклюзивные туфли на коврике у порога, будто хозяин снимает верхнюю одежду, заполняя квартиру своим ароматом одеколона.

Надо бы хоть чаю предложить именитому адвокату, а то растерялась совсем. Марк и так скрипя клыками согласился помочь. Я же словно вросла в паркет.

– Кухня слева, – радушно указываю Марку, – скоро вернусь.

Дергаюсь и быстро иду в комнату.

Хитренькая Стефания будь ее воля, круглосуточно не слазила с моих рук.  Дочь видит манеж и капризничает. Визжит, не хочет приучаться к самостоятельности. Вопреки несогласиям мне нужно оставить Стешу тут, чтобы разобраться с адвокатом. Сую дочери погремушку, слышу позади медленные шаги.

– Как она кричит. Неужели вы применяете физические меры наказания к своей несовершеннолетней дочери?

– Пфф! Чего?!

Удумал.

– У ребенка истерика.

– Это просто детская блажь! – нервно бросаю Марку, качнув Стешу, усаживаю в манеж. – Дочка полностью здорова и очень привязана к матери, между прочим. Не хочет и на секундочку расставаться.

– Тогда откуда на ее руке синяк?

Лютольф коршуном нависает над нами, мрачнее тучи буравит глазами,  а  меня словно кипятком ошпаривает. Резко окатывает жаром до испарины.

Пару раз моргнув, замечаю на руке Стефании темное пятнышко размером с миндальный орешек. Успеваю выпрямиться, встретиться с укоряющим взглядом Марка и снова нагнуться в манеж.

Присматриваюсь, с облегчением слюнявлю палец и провожу по коже дочери.

– Красочки это…  Стеша в мое отсутствие занималась рисованием.

К слову, малышка потихоньку начинает успокаиваться, переводит внимание с меня на нового мужчину. Лютольф ее интересует так, что Стефания полностью прекращает голосить и почти не моргая рассматривает Марка. Будто он инопланетянин и внезапно свалился с луны.

– Ладно. – Делает вид, что верит. Точно военный расправляет стать, гордо тянет подбородок и складывает руки за спину.  – Как вам известно, я специализируюсь больше на делах финансовых и мои подзащитные крупные бизнесмены…

– Ворюги, – одними губами перебиваю Лютольфа.

Неслышно совсем, однако  Марк улавливает слово, кривится в улыбке.

– С какой стороны отнестись, Анастасия Евгеньевна, – глаз с меня не сводит, сокращает расстояние между нами. – Но сейчас у меня особый случай. На кону стоит судьба малолетней девочки, и я должен быть убежден, что находится она в надежных руках.

– Я ее мать. Разве можно иначе?

– Практика показывает всякие варианты.

Напряженно вытягиваю губы уткой и таращусь на Марка. Огромных сил мне стоит не возмутиться,  взирая на каменную физиономию Лютольфа.

Марк, кажется, тоже волнуется. Хотя нет. Марк всего лишь привык занимать сторону отъявленных взяточников, а они те еще личности. Теперь же возле Лютольфа две харизматичные дамочки, законопослушные. Первая постарше другая совсем маленькая.  Но Марк по привычке во всем ищет подвох.

– Я несу ответственность за свою работу, поэтому, если не возражаете, немного осмотрюсь.

И если бы возражала, Марк не послушал. Нельзя удержать тайфун в спичечном коробке.

Адвокат разворачивается, прогулочным шагом обходит первую комнату, где ночует Стеша. Заглядывает в шкаф через стеклянную дверку, там в рамочках стоят наши с доченькой фотографии. В ящиках не роется, но просит показать игрушки, наличие средств по уходу, одежду.

– Марк Яковлевич, – демонстрирую срок годности на Стешином пюре, – с подобными экскурсиями к нам регулярно наведываются из органов опеки. Эта – не комната Стефании, а национальное достояние какое‑то. И вы туда же…

– Я предупреждал, мои методы работы не всегда будут совпадать с вашим сценарием. Хороший производитель питания. Индейка? Убирайте. Достаточно. – Ревизорро на полставки замечает белую деревянную дверь.  – Там что?

– Туда вам нельзя. Уж простите.

Шикаю на Лютольфа, тем самым разжигая его интерес троекратно. С неким азартом он огибает меня, оставляя за собой ветер. Мне же до стыда не хочется пускать Марка в свою опочивальню. Ничего криминального в ней нет, но…

– Вы приехали неожиданно, и я не подготовилась Марк Яковлевич. Повторюсь, вам нельзя.

Наперегонки бегу за Лютольфом, успеваю первой. Дыхание мое учащается, пульс стучит по венам. Я останавливаюсь у двери в спальню и преграждаю путь Марку.

– Скрываете что‑то? – склоняется к моему лицу. Его воздух теплыми порывами щекочет кожу.

– Кажется, вы начинаете превышать полномочия Марк Яковлевич…

Господи. Как он близко. Непозволительно для общения мужчины и женщины после несколько часового знакомства. Напористый Марк по частицам крошит мое личное пространство без всякого зазрения совести. Возникает ощущение, что я на допросе в Гестапо.

На рефлексах вытягиваюсь, жмусь к деревянной створке. Марк упирается рукой возле моего лица, опускает сияющий от любопытства взгляд на мои губы.

– Действительно, вы не знали, что я приеду так скоро Анастасия Евгеньевна, в противном случае потрудились бы поправить макияж, как это было в офисе… помада размазалась…

Где. Где его субординация? Мало‑мальский этикет?

Лютольф дотрагивается моего подбородка, надавливает и скользит по коже. Я еще стою на ногах, но к горлу подбирается жгучий ком, а потом ухает, разнося по венам новую волну адреналина. Словно гипсовое изваяние замираю, удивленно рассматриваю алый пигмент на пальцах Марка.

– … Вся наша жизнь – это череда бесконечных выборов Анастасия Евгеньевна. Вот и сейчас либо вы стопроцентно даете согласие на все мои действия, либо я аннулирую контракт.

– У меня есть право желания и…

– Вы серьезно думаете, что я испугался бумажки?

Атмосфера между нами сгущается, а настроение Лютольфа только чернеет. Пытаюсь отвернуться, лишь бы чуть‑чуть увеличить дистанцию. Волнуюсь. Мне тесно и не хватает кислорода.