Двойная ошибка

– Лина, я сегодня с местным фермером говорила, – тормошит меня Тамара. Она куда быстрее, чем я, смогла взять себя в руки. – Учётчица ему нужна. Ответственная, порядочная. Платит… ну, в общем, как всем. По вашим городским меркам – копейки, наверное. А для села – нормально.

Смотрю на неё невидящим взглядом. Слова слышу, каждое понимаю, а в предложения не складываю и смысл не улавливаю.

– Говорю, раз ты тут у меня надолго, то надо бы тебе на работу устроиться. Не потяну я двоих сама, да и тебе отвлечься не помешает.

Киваю бездумно, потому что вижу, что она ждёт от меня согласия.

– Идём, отведу тебя к нему. На вот платок надень.

– Зачем? У меня свой есть, – искренне удивляюсь.

– Нечего тебе хиджабом светить. Пусть думают, что ты – мужнина племянница. Что смотришь так пристально? Да, я – русская, а муж у меня был татарин. Я с его роднёй всю жизнь прожила. А как помер он, так сюда перебралась. Дом этот хороший, муж для моих родителей построил, только пожить они тут толком не успели, померли один за другим вскоре. Вот такая история. Ты платок‑то бери. Давай покажу, как его повязать.

Работа для меня оказывается совершенно новым опытом. Да разве только она? Всё тут в селе мне незнакомо. В доме родителей у меня никогда не было необходимости что‑то готовить – у нас всегда были нанятые повара. Да я даже обычную гречку впервые в жизни сварила только здесь. Уток, кур и коз я видела раньше только в контактном зоопарке, а коров – на картинках.

С моим гуманитарным складом ума работать учётчицей скучновато. Цифры мне не очень по душе, а вот Батур от них был бы в восторге. Умом я пытаюсь осознать, что его больше нет, но душа моя рвётся к нему и не верит, что мы никогда не увидимся… Наша связь гораздо сильнее, чем у обычных брата и сестры, ведь мы с ним – двойняшки.

Возня с бумажками и внесением данных в компьютер отнимает много сил, но зато перетягивает на себя значительную часть мыслей в течение дня. А к вечеру валюсь с ног от усталости и быстро засыпаю.

Начинает донимать токсикоз. Стараюсь не показывать виду, но Тамара быстро соображает, что к чему.

– А ты никак беременная?

Врать нет никакого смысла. Теперь она – глава семьи и решает, что мне делать. Выкладываю ей свою историю в надежде на понимание и поддержку, которые мне сейчас так необходимы.

– Что ж вы, глупые, натворили‑то с твоим мальчиком? Что за дурацкую мысль кто‑то вбил ему в голову? В жизни твой отец не позволил бы вам быть вместе. И он ещё милосердным оказался, правильное решение принял.

– Да где же правильное, если папа хотел убить моего ребёнка? – возмущена, не такую реакцию я ожидала от Тамары.

– Когда дети по молодости и глупости заваривают кашу, то всегда приходится чем‑то жертвовать. Отец жизни тебе нормальной хотел, удачного замужества. Если бы сложилось, как он собирался исправить, то всё бы у тебя со временем наладилось. Юношеская влюблённость быстро проходит, а потом наступает зрелая любовь к мужу.

– Но я не хочу замуж за этого мужчину! Хочу быть только с Лёней! Я люблю его и никогда не смогу полюбить никого другого, как вы не понимаете?

– Понимаю. Только где твой Лёня теперь? Почему ты тут одна уже сколько времени, а его всё нет?

– Так Диля, наверное, не успела ему сказать, где я! И он ищет меня! Мне в город надо, поехать к нему домой. Я помню, где он живёт. Только нужно как‑то замаскироваться, чтобы не бросаться в глаза.

На удивление Тамара меня поддерживает. Ей удаётся найти по соседям обычную молодёжную одежду – джинсы, длинную футболку, кепку. Переодеваюсь, собираю и закручиваю волосы в плотный пучок на затылке, чтобы он несильно бросался в глаза, прячу лицо за солнечными очками. Выгляжу обычной девчонкой, каких полно можно встретить на улицах. Те, кто привык видеть меня в хиджабе, вряд ли узнают с первого взгляда.

Оказывается, мы находимся в соседней области. Добираться до моего города приходится с пересадкой. Настроение приподнятое, депрессия от смерти родителей немного отступает в предвкушении встречи с любимым. Долгая дорога не утомляет, несмотря на изнуряющую жару и тряску на ухабах.

На месте оказываюсь после полудня. Дом и квартиру по памяти нахожу легко. Странно, мне казалось, что я тогда от ужаса ничего не запомнила. Выходной день, с большой вероятностью кого‑то застану.

Давлю пальцем на звонок, пытаясь унять дрожь. Открывают быстро. С Лёниной мамой мы не знакомы, но, вероятно, это она.

– Здравствуйте! Лёня Воронцов тут живёт?

– Да, тут.

– Он дома?

– Нет, а что вы хотели?

– Вы – его мама? – знаю, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, но нужно понять, кому собираюсь доверить конфиденциальную информацию о себе.

– Да, а вы…

– Я – Айлин Кара. Мне очень нужно с Лёней поговорить.

– Нет его! И неизвестно, когда будет!

Теряюсь. Я так надеялась застать его дома! В крайнем случае, думала, что меня пригласят войти и позволят подождать. Но женщина явно торопится и не настроена на тёплый приём.

– Пожалуйста, передайте Лёне, что я приходила. И ещё записку, – протягиваю заготовленную заранее бумажку с адресом. Знаю, это очень рискованно. Но другого способа сообщить, где я живу, не вижу. – И скажите ему, что я беременная и очень жду его.

Дверь захлопывается, как только я замолкаю. Даже попрощаться не успеваю.

Что делать дальше – не понимаю. Главная задача выполнена: Лёня теперь знает, где меня искать. До отхода обратного автобуса ещё есть время, и я решаю немного подождать любимого во дворе. Нахожу скамеечку, которая не слишком бросается в глаза, и неотрывно слежу за входом в подъезд. Фортуна отворачивается от меня, и приходится возвращаться, так и не повидавшись.

Несмотря на это, поездка в город и разговор с Лёниной мамой придают мне сил и поднимают настроение. Но проходят день за днём, а любимого всё нет.

– Тамара, как вы думаете, почему он до сих пор не приехал? Может быть, он работает, и его не отпускают?

– Деточка, может, и так. Но сдаётся мне, что он просто не хочет. Мальчик получил от тебя, что хотел, и больше ему ничего не нужно. К сожалению, в жизни так часто бывает. А особенно теперь, после этого странного взрыва и смерти твоей семьи. Возможно, не хочет связываться с криминалом, возможно, не созрел ещё, чтобы нести ответственность за женщину и ребёнка. Сколько ему лет?

– Восемнадцать.

– Ребёнок совсем… Он, наверное, и думать о тебе уже забыл. В этом возрасте такой ветер в головах…

Вида не показываю, но крепко обижаюсь на Тамару. И продолжаю ждать… Потому что ожидание – единственное, за что сейчас судорожно цепляется моя жизнь. Кажется, я умру в тот день, когда потеряю надежду и веру…