Двойное соблазнение
– Залезай!
Она обнимает плечи руками, видимо, пытаясь вызвать сочувствие у Милы. Зря, крошка, очень зря! Ты даже не представляешь, сколько всего у нас схвачено. Город на коленях перед нами.
– А как? – тупит дилерша, таращась на кресло для настоящих чудовищных пыток.
– Заур, выйди, я помогу девочке, – просит меня Мила, пальчиками постукивая по моей груди. – А потом у меня перерыв. Можем… уединиться, – шепчет она, ловко закрывая дверь у меня перед носом.
Эх, таблеточка, умеет меня завести! Кулаком треснув по двери, засекаю время. Не думаю, что на проверку девственности нужно полдня. Значит, через несколько минут решится судьба дилерши: либо я помогаю ей выбраться из этого дерьма, либо она становится моей должницей за каждый потраченный на нее нерв, за каждую потраченную секунду!
Глава 10. Влада
Стоит только Зауру скрыться за дверью, как с лица девушки спадает приветливое выражение и она презрительно бросает мне:
– Трусы снимай. Садись на кресло, ноги вот сюда, – она хлопает рукой по жутким приспособлениям, и мне не остается ничего поделать, как послушно устроиться на кресло, – белье я сказала, сни…
– У меня нет белья, – спокойно отвечаю я, а она хрюкает от смеха, заглянув мне под юбку.
– Ясно. Юбку задери повыше.
Я подбираю одежду, открывая ей прекрасный вид на свои интимные места. Девушка с щелчком надевает перчатки и берет какой‑то жуткий инструмент в руки.
– Это что? – испуганно спрашиваю я, а она закатывает глаза.
– Замолчи.
– Как вы смеете…
– Как я смею что? – скептически выплевывает она, – Заур сказал мне – “проверь товар”. Так что закрой свой рот и раздвигай ноги. Не делай вид, что впервые это делаешь, потаскушка.
– Впервые. Я девственница, – обрываю я ее, а она начинает ржать.
– Девственница без нижнего белья? Верю.
– И девственниц не осматривают вот этим, – я киваю на железный инструмент в ее рукав, передернувшись внутренне. Не уверена, что права. Девственниц в школе и институте гинекологи вообще не трогали на осмотрах. Просто задавали вопросы по здоровью. Но я уверена, что даже если проводить осмотр, то не этой огромной фигней.
– О‑о‑о, боже, – иронично тянет девушка, – ладно, девочка моя, не переживай. Я аккуратненько, – она наклоняется надо мной, продолжая впрыскивать сладкий яд в голос и касается холодным инструментом нежного места. Я зажмуриваюсь. Мне конец. Она поймет. Все поймет, – да‑а, котик. Девственницей ты определенно была. Когда‑то.
Она убирает инструмент и резко выпрямляется. Прожигает черными глазами.
– Драли тебя жестко. Микроразрывы на слизистой отлично видны, девственница.
– Пошла ты, – выплевываю я, а она кривит губы, снимая перчатки и бросая их в мусорку. Потом достает ключи.
– А теперь, девственница, посиди тут, а я пойду поболтаю с Зауром. Тронешь что‑нибудь – я тебя закопаю. И Заур мне ничего не сделает.
Она открывает дверь и выскальзывает наружу. Я слышу, как ее голосок становится воркующим.
– Котик, мы закончили. Нет, никаких вопросов! Не сейчас. Я закрою твою девочку там… – дверь с щелчком захлопывается и в замке поворачивается ключ. Голоса доносятся до меня теперь глухо, но я все равно разбираю последние слова гинеколога, – а мы с тобой поговорим в отдельной комнатке…
Я подскакиваю с кресла.
Этот кошмар должен закончиться. Я не останусь в доме Заура. Это будет смерти подобно для меня. Его слова “думаешь, Каримом отделаешься?” поселили в сердце дикий страх, оставив навсегда там тупую боль от унижения. Им плевать на то, как я жила раньше. Плевать, что у меня были мечты. На то, что я человек! Не кукла. У меня бьется сердце, я умею испытывать горечь, бояться и любить. Они растопчут меня и уничтожат. Вдвоем.
Господи! Мне надо бежать. Пока Заур отрывается с этой девкой. Если буду медлить хоть секунду – мне конец.
Я подбегаю к окну, распахиваю его и смотрю вниз. Прыжок со второго этажа на козырек – так себе затея, но у меня выхода нет. Я перелезаю через подоконник, свешиваю ноги и зажмуриваюсь. А потом срываюсь вниз.
Я действую без страха. Без сомнений. На чисто инстинктивном желании выжить и спасти себя.
Приземляюсь с грохотом на козырек, тут же спрыгиваю вниз, почувствовав боль в левой ноге и бегу, не разбирая дороги. Лишь бы исчезнуть, раствориться в большом городе. Забыть навсегда и выкинуть из памяти эти два дня, пока не поздно, пока я еще могу это сделать!
За поворотом в мою сторону выпрыгивает тень и рывком швыряет на землю. Я падаю, закричав от боли. Но человек безжалостно прижимает меня ногой в тяжелом ботинке к земле.
– Это она, – констатирует он кому‑то, – точно. Фото нам прислали идеальные.
– Отлично. Грузи в машину, пока этот не хватился.
Меня ставят на ноги. Голова кружится, перед глазами плывет от удара об землю. Я ничего не соображаю, только чувствую, как меня хлопают по плечу.
– Молодец, девочка. Сделала нам большое одолжение. Облегчила твою поимку.
К носу прижимается рука с мерзко пахнущей тряпкой и сознание тут же меркнет. Последнее, что я ощущаю – как валюсь в чьи‑то крепкие руки.
Глава 11. Заур
Кабинет старшей медсестры, освободившийся очень вовремя, становится обителью похоти, когда Мила сдергивает с себя белый халат и вызывающе выгибается передо мной кошкой.
Оттягиваю полоску ее трусиков и отпускаю, наслаждаясь жгучим звуком шлепка. Ее попка неприлично дрожит. Мну мягкие места, порыкивая сквозь зубы, ладонями провожу по тонкой спине, ловким щелчком расстегиваю бюстгальтер и отшвыриваю его в сторону.
Перед глазами стелется туман. Мозг словно в колбе спиртуется, настаивается. Рассудок, взяв отпуск, машет мне на прощание. Плевать на курьера, черт с ней – с этой дрянью у нас на районе, похрен дилерша…
Нет. Не похрен…
Схватив Милу за шею, поднимаю и лопатками прижимаю к своей груди. Мое дыхание, лаская ее ухо, разгоняет по женской коже заметные мурашки. Докторша содрогается от возбуждения, а у меня дилерша перед глазами. Испуганная, попавшаяся на крючок, но цепляющаяся за любой шанс выжить.
Врет. Нагло врет и мне, и Кариму. Но ведь причина в жажде жизни. Понимает, что крышка ей, если дело по нашим правилам развиваться начнет. Только хрен мы ей позволим веревки из нас вить, вокруг пальца обводя.
