Его нельзя любить
– Ну и чем занимаются летом в вашем городе? – Ян без приглашения проходит в комнату и садится на подоконник, перед этим не без иронии осмотрев подушечки и мягкое покрытие.
– Купаются, загорают, – перечисляю без энтузиазма. Я летом чаще всего убирала комнаты после выезда и заезда новых постояльцев. Занималась закупкой продуктов и бытовой химии. Приводила в порядок клумбы, полы мыла…
– Тухло. Но есть идея, – Гирш загорается коварной улыбкой, а у меня пальчики на ногах поджимаются. Бабушке все его «идеи» не придутся по вкусу…
Глава 5
Ника
Весь следующий день мы с мамой катаемся по городу. Сначала выбираем ба подарок, потом она заезжает в свой магазин и показывает владения, с сожалением рассказывая, что открытие все же было решено перенести на сентябрь. После мы едем обедать. Я заказываю семгу на гриле и рыбный салат с умопомрачительным ореховым соусом.
Разговариваем мы много. В основном болтаем о всякой ерунде. Долго обсуждаем платье на выпускной, какое оно должно быть: короткое, длинное, пышное, облегающее. Останавливаемся в итоге на светлом варианте с открытым плечом из струящейся, легкой ткани.
Пару раз маме звонит Вячеслав Сергеевич, интересуется, как у нас дела. Судя по тому, что завтракали мы втроем, без Яна, мамин муж пребывает не в самом хорошем расположении духа. Он злится на сына, а тот злится на него. Скоро еще и бабушка моя обоих Гиршев проклинать начнет. Я больше чем просто уверена, что от Яна она будет не в легком шоке, а в глубочайшем ужасе. Соответственно, и отца его возненавидит за то, что он своего сынулю к ней сплавил.
В Барвиху мы возвращаемся ближе к ужину. Мама с Ольгой обсуждают наш завтрашний вылет, составляют списки какие‑то, я же бесцельно брожу по придомовой территории. Минут десять сижу у бассейна, наблюдая за ярко‑голубой водной гладью, еще полчаса блуждаю по саду, рассматривая шикарный ландшафтный дизайн. Великолепная посадка деревьев, камни, газон. В глубине территории пруд с рыбами и зона барбекю с огромной крытой беседкой.
– Я тебе ничего не обещал. Сама придумала. Все, часов в десять жди. Ладно, с меня ужин, как‑нибудь на неделе. Где? Да без проблем.
Слышу знакомый голос и замираю. Кручу головой по сторонам, пытаясь понять, откуда до меня доносятся звуки.
– На все лето. У него маразм, походу.
Мои глаза наконец находят макушку Яна. Я вижу его в просветах массивной кустовой посадки. Он сидит на качелях‑диване, ко мне спиной. Слабо отталкивается ступней от земли. Темные волосы убраны назад, на нем светлая футболка и синие джинсы.
Подслушивать чужие разговоры плохо, и я уже собираюсь вернуться в дом, но Гирш так заразительно смеется, что я продолжаю стоять на том же самом месте как истукан. Меня будто к земле прибили.
– Вечером заеду, отсосешь по‑быстрому…
Гирш продолжает смеяться, а я вспыхиваю.
Так, нужно срочно отсюда уходить. Делаю маленький шаг назад, а потом, резко развернувшись, бегу в сторону дома, очень надеясь, что он меня не заметил.
В гостиной сталкиваюсь с мамой, она улыбается и начинает детально рассказывать про завтрашний перелет. Предупреждает, что вставать придется часов в шесть, чтобы не опоздать. Киваю и прошмыгиваю к лестнице, все еще пребывая под впечатлением от услышанного. У Яна есть девушка?
В комнате быстро собираю свой маленький чемодан и переодеваюсь к ужину. Меняю летний сарафан на свободные спортивные брюки и футболку. Мама за все время, что я здесь, выглядит как звезда глянца. С уложенной прической, накрашенная, в шикарных нарядах. Я на ее фоне блекну.
Взбиваю ладонями волосы и заправляю футболку в штаны. Пока смотрю на себя в зеркало, мой телефон начинает жужжать.
Прежде чем ответить, выдыхаю, потому что очень боюсь, что мама все ей рассказала про мой «культурный отдых».
– Привет, бабуль, – улыбаюсь своему отражению и ставлю телефон на громкую.
– Никуша, ты совсем что‑то не звонишь.
– Утром же только…
– Так когда это было? Мать твоя где?
– Вещи, наверное, собирает.
– Она серьезно решила с тобой лететь сюда на две недели?
По бабушкиному голосу легко понять, что эта идея ей не по вкусу.
– Решила, – киваю и поджимаю губы, будто ба стоит прямо передо мной.
– Столько лет на пару дней в месяц являлась, а тут целых две недели.
– Бабуль, – скребу пальцем по поверхности стола, – а мама тебе ничего не рассказывала?
– О чем? О том, что она полетит вертеть хвостом перед своим мужиком, а детей снова скинет на меня?
Значит, сказала только про Яна. Выдыхаю. Если бабушка узнает про эту ужасную ночь, она меня и на порог не пустит.
– Ну, все не совсем так.
– А как? Звонил вчера этот ее, Вячеслав. Весь такой вежливый. Подхалим, одним словом.
– Ты бы могла отказать.
– Дом уже лет пять как ремонта требует, мать, что ли, твоя обои сюда клеить поедет? А этот ее Славик и людей наймет, и оплатит все. Ты вон приедешь на все лето, тоже мне поможешь. А то укатишь потом на свою учебу, а про бабку и не вспомнишь.
– Ну что ты такое говоришь?
– А что, не так?
Бабушку начинает нести, она по сотому кругу ругает маму, напоминает мне, что она нас бросила и теперь откупается, но мы не гордые, и, раз уж все так складывается, пусть «доченька» хотя бы материально вложится, раз по‑другому ума не хватало никогда.
– Бабуль, не нервничай…
– Я спокойна, Ника. Что хоть там за свинота такая с тобой приедет?
Ну вот так, Яна она еще не видела, но теплых чувств к нему уже не испытывает. Я бы даже сказала, что нейтральными не пахнет.
– Просто парень, мой ровесник, ну, чуть постарше.
– Совсем пропащий, что ли? Раз его батрачить на все лето отправляет папка?
