Его нельзя любить

– Глаза слипаются. Тогда тормозим и ночуем тут.

Ян съезжает в какое‑то поле и глушит мотор. Фары гаснут. Мне становится жутко. Мы одни черт‑те где. Если он что‑то задумает, меня никто не спасет. Я добровольно на это подписалась.

Даже пошевелиться страшно. Я сижу, прилипнув к спинке кресла, и смотрю перед собой.

Салон освещает лишь свет сенсорного экрана.

– Ты чего притихла? – Гирш ухмыляется. – На фиг ты мне не сдалась. Успокойся уже.

Дверь хлопает, и я медленно поворачиваю голову. Ян вышел на улицу. По тлеющему красному огоньку я понимаю, что он курит. Притягиваю колени к груди, скинув кроссовки, и наблюдаю за тем, как его тень перемещается вдоль машины. Туда‑сюда.

Мой телефон включен, но сим‑карту я выбросила. Интересно, что сейчас делают мама и бабушка? Не думать! Это не мои проблемы.

Вытягиваю шею и вздрагиваю. Гирш открывает дверь сзади и откидывает спинки кресел так, что пространство позади превращается в широкое спальное место, захватывая область багажника.

– Я спать. На кнопку щелкни, выруби зажигание.

Так и делаю.

Гирш укладывается сзади. Я слышу его дыхание, потому что в машине становится максимально тихо.

Просидев около получаса в одной позе и осознав, что он и правда уснул, выбираюсь из машины, чтобы сходить в туалет.

Брожу по полю в поисках хоть каких‑то кустов, но, так и не отыскав ничего подходящего, писаю посреди поля. Главное – подальше от машины.

Когда возвращаюсь обратно, толком и понять ничего не успеваю. Темный рычащий силуэт появляется словно из ниоткуда. Я бегу, визжа на все поле, потому что за мной несется огромная псина. Она лает и вот‑вот вцепится мне в ногу.

– Я‑а‑а‑ан! – падаю, зацепившись за что‑то, и ору как ненормальная. – Ян!

Огромная черная собака пока только рычит, иногда срываясь на лай. Стоит прямо надо мной, а ее слюни капают на мое плечо.

Ян, конечно, мне не поможет. Я полная дура, что рассчитываю на спасение.

Паника захлестывает с двойной силой. До машины буквально два метра.

– Чего ты оре…

Он открывает дверь. Пес тут же срывается с места.

– Сука!

Гирш матерится. Собака с диким рыком бросается на него, а откуда‑то сбоку слышится мужской голос.

– Фу, Фрэнки. Фу!

– Он меня укусил, – это уже Гирш орет. – Блядь, какого хрена, Ника!

 

Глава 12

 

Ян

– Фу, Фрэнки. Нельзя.

Какой‑то деревенский олух наконец отгоняет от меня свою шавку. Ногу простреливает едкой болью.

Как‑то в детстве меня уже кусала собака, после мать таскала на уколы от бешенства, как по расписанию. Прекрасно просто!

Стискиваю зубы, трогаю место укуса, отчетливо чувствуя запах крови.

– На хрена ты туда поперлась? – ору на Малинину.

– Я, мне надо было.

Она сидит рядом со мной и зачем‑то трогает мое плечо.

– Могла у машины поссать. Бесишь.

– Ребята, вы на частной территории, – раздается голос хозяина шавки. – Я частенько отпускаю Фрэнка побегать ночью. Хорошо, что сегодня вышел за ним следом, иначе одним укусом ты бы не отделался.

– Вот спасибо, – бросаю зло.

– Нужно обработать рану.

– Ян, он прав, – причитает Ника.

– Отвалите от меня.

Терпеть не могу всю эту жалость и повышенное внимание там, где оно на фиг не уперлось. Не отвалится у меня нога.

Поднимаюсь, резко вбирая в себя побольше воздуха. Место укуса печет.

– Давай, парень, за руль сесть сможешь?

– Смогу, – закатываю глаза и, обогнув машину, прихрамывая на левую ногу, сажусь за руль.

Ника забирается следом. Мужик со своим псом садится назад с таким видом, будто я их приглашал. Рядом с хозяином этот черный монстр помалкивает. Короче, ведет себя прилично, будто минуту назад не собирался отъесть у меня полноги.

– Езжай прямо по дороге, я скажу, когда свернуть.

Минут через десять мы оказываемся у дома за высоким забором. Он такой тут не один. Деревня уходит вглубь от трассы, поэтому с дороги ее не увидишь. Только поля.

Малинина сидит молча. В дом тоже заходит без слов.

– Это какая‑то месть, да? – спрашиваю у нее вполголоса.

Глупость округляет глаза и качает головой в отрицании.

– Я не специально…

– Видимо, удача на твоей стороне сегодня, – бросаю зло и сажусь на диван.

Мы вошли в дом через кухню. Хозяин оставил пса во дворе, а следом принес аптечку.

– У тебя выпить есть? – спрашиваю, промачивая вату спиртом из стеклянной колбы. – Нормальное что‑нибудь.

– Водку будешь?

– Давай. Я Ян, кстати.

– Егор, – мужик пожимает мне руку. – Вы чего в полях забыли? Как ты умудрился ее одну ночью прокараулить? У нас места не особо людные, но опасностей и без этого хватает.

– Перевяжи, – шиплю на Нику, и она хватается за бинты.

– Твой монстр привит? – кошусь на Егора.

– Привит. Привит. Держи, – протягивает мне стопку и следом наливает себе.

Пью залпом. Морщусь от горечи и возвращаю стопку на стол. Ника к тому времени уже завязывает бантик.

– Ты еще блестками укрась.