Его нельзя любить
– Нет. Она думает, что это ты виноват в том, что я… Прости.
– Забей. В следующий раз мы будем осторожнее, – он подмигивает, и я неосознанно улыбаюсь.
Он сказал, в следующий раз?
– То есть ты не обижаешься? – я широко распахиваю глаза, чувствуя, как сердце в груди гулко трепещет.
– Было весело, – он берет меня за руку. А я, я тут же краснею.
***
Вячеслав собирает нас всех вместе вечером после ужина. Ян как раз возвращается к этому времени домой.
Мама и ее новый муж расположились на диване, я же – в кресле напротив. Ян, вообще, стоит у камина, привалившись к стене и сунув руки в карманы. У него максимально скучающий вид. Вот бы мне его выдержку. Его ничего не трогает. И вины он не чувствует. Я же сгораю со стыда и никак не могу хотя бы немного скрыть свой раздрай.
– Мы с Ладой подумали и решили, что на все лето вы оба отправитесь к Серафиме Григорьевне.
– К бабушке? – срывается с моих губ.
– С фига ли? – тут же подключается Ян.
– За словами следи, – осекает Вячеслав сына. – Раз вы так хорошо нашли общий язык, думаю, вам обоим будет полезно провести лето, не бездельно болтаясь по Москве, а помочь Серафиме Григорьевне с гостевым домом. Ян, это в первую очередь касается тебя.
– Ты серьезно сейчас?
Ян закатывает глаза и усаживается на подлокотник моего кресла.
– То есть, по‑вашему, мы должны батрачить хер пойми где все лето, потому что… Напомни‑ка почему, папа?
– Потому что я так решил. Поживешь пару месяцев как все нормальные люди, может, ума прибавится. Меньше времени будешь морочить Нике голову своими тусовками.
Мама на его словах прячет взгляд, а я злюсь. Так сильно, что до крови расцарапываю себе руку ногтями. После всего, что я ей рассказала, она решила снова вернуть меня бабушке. Может, и заслуженно, конечно, просто я с чего‑то решила, что мама хоть немного попытается меня понять. Наивная.
– По поводу поступления, – продолжает Вячеслав, – Ника, ты пойдешь учиться в тот вуз, который хотела. Будешь архитектором, – он улыбается. – Обучение я оплачу. Ян до сих пор болтается, как фекалии в проруби, со своим выбором, поэтому я решил за него.
– Ты у меня спросить не забыл? С чего вдруг, я…
– Замолчи, или положишь на стол ключи от тачки своей. И все карты.
Ян касается языком верхней губы, но замолкает. Только смотрит на них так, будто в своей голове уже покромсал маму и Вячеслава на мелкие кусочки.
– Полетишь к Серафиме Григорьевне сразу после экзаменов. Выпускной пропустишь. Тусовок у тебя за эти годы достаточно было. Артём тебя сопроводит и будет сопровождать все эти три месяца.
– Твой тупоголовый баран из СБ? Ты сейчас серьезно?
– Я очень долго терпел все твои выходки. Нужно было еще несколько лет назад отправить тебя в закрытый интернат для трудных подростков, а я все жалел. Одно дело, когда ты разлагаешься сам, и совсем другое, когда втягиваешь в свою грязь других людей. Сначала Тимофей, теперь вот Ника.
– Пошел ты!
Ян швыряет брелок от машины отцу практически в лицо и, резко развернувшись, выходит из дома.
– Далеко не уйдет, – Вячеслав смотрит сыну вслед и сжимает мамину руку.
Как только за Яном закрывается дверь, его буквально сразу затаскивает обратно охрана.
– Вы охуели тут все? Руки от меня убрал! Я тебе ска…
– Артём, все, как мы договаривались, – кивает Вячеслав Сергеевич.
Бугай ухмыляется и поддевает Яна за шиворот.
– Остынь. Вячеслав Сергеевич разрешил любые методы воспитания.
Я в ужасе наблюдаю за происходящим, нервно отгрызая ноготь на мизинце. Гелевое покрытие отдирается до середины ногтевой пластины.
– Ника, – мама наконец‑то подает голос, – я полечу к бабушке с тобой. Поприсутствую на выпускном. Пока идут экзамены, купим платье, туфли. Ты сказала, что ребята собираются после ресторана на дачу, скажешь мне потом, сколько нужно будет денег.
Я смотрю на маму, чувствуя, как по телу растекается тепло. Мое настроение меняется, но одно я знаю точно. Кажется, я окончательно запуталась.
– Почему Вячеслав хочет отправить Яна к нашей бабушке? – спрашиваю маму уже в своей комнате.
– Он слышал наш с тобой сегодняшний разговор. Сказал, что Яну будет полезно немного поработать…
– Ему не кажется, что он лишь сильнее так испортит отношения с сыном?
– Доченька, быть родителем сложно, – мама берет меня за руку. – Не все справляются идеально. Я вот, например. У Славы длительная командировка, его почти до сентября не будет в стране, я полечу с ним. А оставлять вас здесь одних…
– Я поняла, – натягиваю на лицо улыбку.
Недоверие. Самое страшное, что только может быть, это недоверие близких тебе людей. Бабушка никогда мне не доверяла. Я пару раз застукивала ее за тем, как она копалась в моей сумке, обнюхивала вещи, боясь, что я курю или, не дай бог, таскаю с собой презервативы, а значит, с кем‑то сплю.
Это так смешно, особенно если учесть, что я и целовалась‑то пару раз.
Этой зимой за мной ухаживал одноклассник. Провожал из школы, мы всегда выбирали самый длинный путь, чтобы подольше побыть вместе. Но, стоило бабушке пару раз увидеть, как мы болтаем у дома, наши свидания прекратились, как и общение.
Она устроила мне скандал, сказала, что думать надо об учебе. Будто я о ней не думала… Золотая медаль сама по себе не появится. А учителя не будут отправлять на всероссийские олимпиады ту, кто ни черта не учится.
– Завтра нам с тобой нужно съездить и купить бабуле подарок. – Мама поправляет стопку книг, лежащую на моем столе. – И собрать чемоданы.
– Хорошо. Я хотела спросить по поводу поступления.
– Не переживай, считай, что ты уже поступила.
– Но я могу пройти на бюджет.
Честно говоря, мысль о том, что я столько лет училась на пятерки сквозь пот и слезы, а теперь вот так просто пойду на платное, удручает. Возможно, кто‑то другой бы обязательно порадовался, но в моем случае такое ощущение, что все это было зря. Столько лет не поднимаю головы от книг впустую?
– Поступить – это одно, другое дело – учиться.
Мама как‑то странно оглядывается, будто ищет поддержки у стен.
– Учиться на бюджете сложно, и я не хочу, чтобы ты лишний раз переживала.
Мы еще минуты две молчим, после чего мама уходит, пожелав мне спокойной ночи.
Я уже готовлюсь ко сну, когда дверь в комнате открывается снова.