Его тайная одержимость
Не успеваю сдержать странный стон, что врывается в рот безумца, и возвращается ко мне его голодным рыком. По телу прокатывается обжигающая волна.
Огромная ладонь запутывается в моих волосах, тогда как вторая, крепче сжимает мою талию. Притягивает ближе. Оказываюсь на его коленях, в согревающих объятиях.
В мой рот проникает горячий язык, и я будто по инерции прохожусь по нему своим.
Что я творю… Что я творю, мамочки?! Замуж вышла! Сегодня только замуж вышла, бессовестная!
Упираю руки в жёсткую мужскую грудь. И к моему удивлению незнакомец поддается:
– Боже, какая же ты потрясающая, – окутывает меня своим бархатистым баритоном, и с каким‑то остервенением снова впивается в мой рот.
Он согревает меня собой, не позволяя опомниться. Кутает в свой пиджак, будто желая уберечь от всего на свете.
Ангел. Красивая. Теперь вот потрясающая. Я в жизни столько комплиментов не слышала…
Сумасшедший незнакомец, который украл меня с моей свадьбы. Привез в лес. Заставил разрыдаться, как маленькую. Разул. Посмел обнять. Целовать…
Чувствую, как он отодвигает платок с моей шеи. Требовательные губы отрываются от моего рта и спускаются ниже. Бездумно откидываю голову, позволяя ему стереть с моей кожи следы от грубых прикосновений Гены.
Безумие какое‑то…
Я ведь уже чужая жена. Так нельзя.
Нужно немедленно остановить его.
Или… себя?
9.ОНА
Не успеваю опомниться, когда мы оказываемся в его машине. Почему я не отталкиваю его?! Я ведь даже имени его не знаю!
Кто он? Откуда взялся?
Но я уже лежу перед ним на откинутом сиденье, а он нависает сверху. Целует мою кожу, в глубоком вырезе корсета, вынуждая все тело покрываться мурашками.
Так нельзя, Соня… Нельзя!
– Не надо, – предпринимаю я попытку. Слишком неуверенную, пожалуй.
Упираю руки в его жесткую грудь, вынуждая мужчину отстраниться.
Подчиняется. Заглядывает мне в глаза, которые кажутся одурманенными в свете приборной панели.
– Не бойся, – трепетно проводит шершавыми пальцами по моему лицу. – Я тебе покажу, как тебя любить должны, ангел. Нежно.
Любить? О нет‑нет‑нет… Речь далеко не о той любви, дуреха!
Ты ведь Гену любишь. И он тебя! Очнись!
Сердце колотится, как сумасшедшее. Чувствую себя слишком незащищено перед ним. И даже как‑то глупо.
Я ведь не могу дать ему то, чего он определенно сейчас хочет. У меня‑то и опыта нет, а он вон какой…
Уже когда я почти собрала в кулак всю свою решимость, его голова вдруг скрывается под подолом моей пышной юбки.
Зачем он… В смысле…
О черт!
Тело словно электричеством пробивает, вынуждая непроизвольно выгнуть спину. Вцепляюсь пальцами в края кресла, кажется оставляя царапины на кожаной обивке. С губ срывается высокий стон…
Где‑то на задворках сознания еще бьется разумная жилка. Гена. Гена…
Помнится, Гена говорил, что подобные ласки унизительны для мужика.
Однако незнакомец сейчас явно не чувствует себя униженным. Наоборот. Он будто полностью владеет ситуацией. И моим телом в том числе. Я бы даже если захотела сейчас не смогла бы вырваться.
Горячие ладони крепко удерживают мои бедра, чтобы я не ерзала. Но это просто невыносимо…
Стыд острыми спицами колет где‑то в районе затылка, тогда как по позвоночнику растекается теплая патока.
Никогда подобного не испытывала.
Он наконец прерывает сладкую пытку, выныривает из‑под подола и нависает надо мной, с той же жадностью впиваясь в губы.
– Ты восхитительна, – хрипит он в мой рот.
Я слышу шелест фольги и с удивлением понимаю, что назад дороги нет. Он даже безопасностью озаботился. Мне его не остановить. Да и было бы желание.
Вернее, желание есть. Но совершенно не то, которое подходило бы украденной невесте.
Хочу узнать, как меня нужно любить…
Соняяя… Позорище.
– Не надо, пожалуйста, – шепчу я в надежде, что хотя бы он найдет в себе силы остановиться. – Я ведь замуж… вышла…
Связки сдавило от стыда.
– Плевать, – подцепляет кончик моего носа, и коротко целует в губы, как и я, задыхаясь от тяжелого дыхания. – Если ты только захочешь… будешь моей. Можешь даже ничего не говорить. Просто останься со мной…
Уже плохо соображаю, о чем он говорит, но в каждом его прикосновении столько нежности, что тело буквально просится в его мощные, но удивительно бережные руки.
И он это чувствует. Подается ко мне, прижимая всем своим весом к сиденью. Чувствую, как хрустит ткань моих трусиков. И это на мгновение приводит в чувство. Однако он не дает моей совести пробудиться. Отвлекает поцелуем. И я понимаю, что уже сама подаюсь ему навстречу.
Один рывок. Больно. Но не настолько, насколько я себе это представляла. Хотя может все дело в этих губах, что словно болеутоляющее скользят по моей коже. Или же в голосе, что время от времени шепчет что‑то неразборчивое, успокаивая меня одним своим тембром:
– Где же ты раньше была, девочка, – прикусывает мочку. – Сокровище мое… пряталась от меня…
Мне нравится. К моему стыду… мне очень хорошо с ним.
Мое тело содрогается от удовольствия.
Бесстыдно зарываюсь пальцами в темные волосы. Вцепляюсь губами в колючую кожу на его мощной шее. Прохожусь по ней языком, прямо как это делал он, вызывая эту смущающую дрожь в теле.
Хочу, чтобы ему тоже было хорошо со мной. Хочу быть взаимна за удовольствие, что он дарит мне.
– Будь моей, девочка, – хрипит он у моего уха. – Умоляю… Только будь моей. Я заберу…
