Его тайная одержимость

До сих пор не понимаю, зачем мама и нас притащила. Как я поняла, свадьбы как таковой не будет. Просто роспись. Поэтому Галя только ее звала, фактически. У папы же со здоровьем проблемы, ехать так далеко. А я бы его одного не оставила дома, – это всем известный факт.

Но мама решила ей сюрприз сделать. Это еще благо, что она остальную деревенскую родню не подтянула. Для сюрприза. Могла бы.

Представляю себе лицо Гали, когда бы ее крутой особняк заполонили наши многочисленные тетки и дядья, со всеми своими выводками детей, у которых уже и своих детей полно.

Смеюсь в кулак, и наконец опускаю клетчатую сумку посреди холла.

Так. Надо туалет бы найти.

Скинув обувь, крадучись вхожу в один из просторных коридоров. Толкаю первую попавшуюся дверь, пытаясь сориентироваться, что тут хоть за помещения.

Замечаю в глубине комнаты массивный дубовый стол. Огромный монитор. И макушку мужчины, восседающего перед ним в кожаном кресле.

– Ой, простите, – бормочу, понимая, что знатно так ошиблась.

Походу жених моей сестры и не торопится встречать гостей. Оно и понятно. Такие хоромы, должно быть немалых усилий стоят. Может он как раз сейчас какой‑нибудь миллионный проект разрабатывает. А я тут со своим туалетом.

Захлопываю дверь и поворачиваюсь к той, что напротив. Может здесь? Мне уже прям очень надо.

Попала! Уф, слава богу! Думала, придется бежать уже на улицу, туйки удобрять.

Быстро облегчившись, становлюсь перед зеркалом и включаю кран. Блин, волосы все растрепались с дороги. Пытаюсь придать им более ухоженный вид, но выходит не очень.

Ладно, в конце концов, не меня сватать приехали. Да и быть гадким утенком при своей сестре‑лебеде мне и вовсе не привыкать. Это даже удобно. Избавляет от ответственности, так сказать. Когда все взгляды прикованы к ней, мне нет надобности держать лицо. А делаю я это частенько, не желая делиться с кем‑либо своими настоящими чувствами.

Пожалуй, там все чаще разочарование. В собственной жизни. Я будто все делаю не так. Об одном только не жалею…

Бодро вздергиваю голову, и обнимаю свой живот, что под курткой почти и не заметен, хотя уже восемь месяцев стукнуло.

Этот малыш. Он – моя отдушина.

Когда становится совсем грустно, я беру с полки в своей комнате сказки и читаю ему, представляя, как скоро буду качать его на руках, как он будет расти, делать первые шаги, назовет меня мамой…

Ну вот, и лицо уже держать нет надобности. Расплылась в улыбке и на душе хорошо так.

Дергаю ручку двери, продолжая пялиться на свой «бодрящий» животик, поворачиваюсь, чтобы аккуратно прикрыть дверь.

– Соня, – раздается за спиной бархатистый баритон.

Я судорожно вдыхаю, в надежде, что мне просто почудилось.

Тот безумец ведь даже имени моего не знал. Как и я его. Это не может быть он…

– Сонечка, – выдыхает уже где‑то в моих спутанных волосах, вынуждая тело покрываться мурашками.

На мои предплечья ложатся огромные ладони, которые даже через куртку кажутся горячими. В макушку утыкается обжигающее тяжелое дыхание.

– Мой ангел, – хрипит безумец, – ты пришла, чтобы мучить меня?

Я и слова вымолвить не могу.

Это он. Совершенно точно.

Хотела ли я с ним еще когда‑нибудь встретиться? Бесспорно. Но даже не смела надеяться. И была уверена, встреться мы с ним случайно – он прошёл бы мимо.

Так почему же не прошел? Ни тогда, ни сейчас?

Невольно охаю, когда его губы касаются моей шеи:

– С ума меня свела, чертовка, – короткие поцелуи опаляют кожу, поднимаясь до самого уха, мешая сосредоточиться.

– Вы ведь первый это начали… – выдыхаю я растерянно, будто желая оправдаться.

Безумец рывком разворачивает меня к себе и впивается в мой рот хозяйским поцелуем.

Будто имеет на это право. Будто я ему принадлежу.

Кажется, он и в прошлый раз так делал. Только этот поцелуй куда более жадный. Словно он хочет взять от меня все, чего был лишен прошедшие месяцы. Хотя, пожалуй, это мои чувства. Сколько раз он снился мне после того дня?

Может это снова сон? Неважно…

Не задумываясь отвечаю на его поцелуй. Скольжу пальцами по колючей шее, с каким‑то неестественным облегчением вдыхая тяжелый аромат его пряного парфюма. Думала, больше никогда его не почувствую. Как и его сильных рук, что сжимают сейчас мое тело, словно в тисках.

Слишком натурально для сна. И это пугает.

Что он здесь делает? Как он меня нашел?

Эти вопросы вынуждают напрячься.

Отстраняется, очевидно, почувствовав мое смятение. Заглядывает мне в глаза, своими потемневшими голубыми:

– Я все время думал о тебе, – снова ловит мои губы коротким поцелуем.

– И я… – не в силах соврать, эхом отзываюсь я.

– Тогда почему выбрала своего этого жениха? – рокочет он тихо.

Меня пугает его гневный прищур.

– Я не… – осекаюсь, когда до моего слуха доносятся знакомые голоса.

Мама смеется. Галка вторит ей. Папа что‑то ворчит…

Галя… Черт!

Шестеренки в моей голове начинают работать на предотвращение катастрофы.

Мама заверяла меня, что сестра все же приезжала на мою свадьбу. Значит, она была! Еще хвасталась по телефону, хотела нас со своим парнем познакомить…

Напрягаю руки, отталкивая от себя мужчину. Глотаю воздух, осознавая, какую страшную ошибку я совершила.

– Так вы и есть… жених Гали?! – шепчу едва ли не истерично.

Безумец часто моргает, будто пытаясь прийти в себя.

– Соня? – выдавливает он, словно только сейчас действительно увидел меня. – Лина же заверила, что ты…?

В его глазах загорается недобрый огонь:

– Глупая… Зачем ты приехала?!

Сказать, что я в шоке – ни сказать ровным счетом ничего. Я просто оцепенела от ужаса, когда осознание катастрофы обрушилось на меня ледяной волной.

Безумец, чьего имени я даже не успела узнать – будущий муж моей сестры.

И… отец моего ребенка.