Его тайная одержимость

1.ОН

 

– И на что я только подписался? – рычу себе под нос, вылезая из машины на пыльную проселочную дорогу. – Черт.

Злюсь, глядя как мои туфли от Луи покрываются матовым налетом.

– Почему я дома не остался?

– Твой психолог настоятельно рекомендовал кардинально поменять свое времяпрепровождение, чтобы развеять уже твою изрядно затянувшуюся апатию, – в который раз напоминает мне Лина, вылезая вслед за мной. – День сурка, помнишь?

– До сих пор не понимаю, почему я продолжаю ходить к этому шарлатану, – отмахиваюсь, вытаскивая из багажника своего внедорожника огромную корзину с цветами. – У меня порой складывается ощущение, что вы с этим мозгоправом в доле. И единственной вашей целью является поиздеваться надо мной.

– Ох, а ты, оказывается, подготовился! – как обычно игнорируя мое негодование, едва не присвистывает Лина, оценивая внушительный букет, когда я уже закрываю багажник.

– Странно, что ты – нет, – подмечаю я, что в ее‑то наманикюреных ручках как раз никакого букета не наблюдается. – Чувствую себя обманутым. Куда мы приехали? Что за захолустье? Разве ты не на свадьбу к сестре меня звала?

– Ну, так в этом‑то и самая соль, – пожимает она плечами. – Какой толк был бы от «терапии», притащи я тебя на обычную свадьбу, коих и в Москве достаточно. Нам нужна колоритная, – игриво подмигивает мне, порхая своими нарощенными ресницами. – Деревенская. Такой досуг явно недоступен простому смертному олигарху. Так что тебе повезло, что у тебя есть такая подруга как я, что смогла раздобыть тебе вип‑пропуск!

И не упустит же возможность покрасоваться и моим статусом, и тем, как она сама хороша. Бесит.

Тру лоб, пытаясь не агрессировать без повода:

– Признаться, я и не догадывался, что ты – деревня, – саркастично ухмыляюсь, пока мы подходим к какой‑то пошарпанной столовке, вход которой дешево украшен пучками шаров на нитке.

Внутри уже вовсю гремит музыка, что‑то из разряда классической Сердючки, и я безмолвно благодарен Лине, что она хотя бы притащила меня в самый разгар празднества, исключив все эти торжественные церемонии в ЗАГСе, и избавив меня от необходимости представляться перед деревенскими зеваками. Когда там уже веселье полным ходом, никому не будет дела до парочки запоздавших гостей.

Брезгливо морщусь, продолжая разглядывать трещины в потемневшей от времени штукатурке у входа. Звездец, и как можно в таких местах праздник закатывать? Оно же того и гляди обвалится.

– Ну, так‑то я до нашего первого знакомства успела пять лет в Москве прожить, – отвлекает меня от созерцания непроглядной унылости Лина, возвращая к разговору. – Так что уже седьмой год пошел, как я столичная.

Откидывает с плеча крашенные светлые волосы, одаривая меня своей соблазнительнейшей улыбкой.

На мой взгляд, столичный апгрейд ей явно не пошел на пользу. Кажется, она подхватила болезнь под названием «силикон головного мозга». Мало того, что вечно себя «усовершенствует», так и еще и кажется, тупеет с каждым днем. В прошлом году, например, активно взялась за развитие своей инсты, и теперь походу даже нужду справить без телефона не ходит.

Хотя подозреваю, что это все – недостатки ее профессии. А вернее того, что не за горами «пенсия». Все‑таки ей уже за двадцать пять вроде.

Лина, она же в миру – Галина, – модель. Надо сказать не самая успешная. Однако после знакомства со мной ей определенно стало «фартить» на хорошие контракты. Что тут скажешь: успешные связи творят чудеса.

Я догадываюсь, что она меня использует. Но, как говорит мой психолог: предприимчивость – не порок. И покуда она «просто друг», с которым я изредка сплю, когда напьюсь, – я закрываю глаза, на то, что она пользуется нашей дружбой в своих целях. Конечно, до тех пор, пока это никоим образом не вредит мне самому.

– Ты иди там, здоровайся с родней, а я пока пожалуй, мужскую комнату поищу, – отмазываюсь я, не желая знакомиться с многочисленными родственниками, которые непременно воспримут меня как жениха Лины.

Подозреваю, что именно за этим она меня сюда и притащила. Хвастануть перед деревенскими своим статусным парнем. И моя «терапия», которую моя подруга вызвалась так активно поддерживать, тут вовсе и не при чем.

Вижу, как Лина скуксилась, подтверждая мои догадки.

Провожаю ее взглядом, ухмыляясь. Вот для чего человеку нужно личное окружение, пожалуй. Ловить это разочарование от неоправданных ожиданий – тоже своего рода кайф. Хоть какое‑то удовольствие в жизни.

Прохожу по тесному холлу в обратном от гремящей музыки направлении. Ставлю букет на пошатывающийся у стены стол, что напоминает старую парту в облупившейся краске, и подмечаю две узкие двери, что притаились вначале темного коридора. Вот походу и клозет.

Пока бездумно пялюсь на одну из дверей, пытаясь понять, что вообще забыл в далеком Подмосковье, деревянное полотно вдруг вздрагивает и из‑за него доносится грохот…

 

2.ОН

 

О, кто‑то уже и барагозить начал.

Перевожу взгляд на свои горемычные туфли, не желая встречаться глазами с местной пьянью, что должно быть пытается попасть в закрытый дверной проем. Не фанат я подобных движей. И можно было не тащить меня за три версты, чтобы это понять.

Лина, очевидно тоже обо мне маловато знает, хоть мы и знакомы уже больше года. Я же сам из простых. Не из деревенских, но на обычных русских свадьбах не раз доводилось погулять еще по молодости лет.

Сам поднялся. А потому среди мажоров, вскормленных богатенькими папочками, мне места не нашлось. Вот я и держался за своих. Пока они один за другим сами не отвалились.

Все жадность людская. Зависть.

Хороший у меня был опыт в ценности дружбы на фоне разности финансового положения.

Как я только не пытался преодолеть этот барьер. Давал денег на развитие бизнеса друзьям, даже людей своих одалживал – спецов, что из дерьма конфетку могут сделать, – все без толку. Еще и неправым оставался.

Тогда‑то меня и посетила эта апатия долбанная. Когда понял, что у меня кроме денег, по сути, и нет‑то ничего. Ни одного живого человека рядом.

Не, они‑то как бы были: прислуга там всякая, подчиненные, водила, – как мебель. Еще парочка приятелей, с которыми я время от времени выпивал в баре. Телки, что в те времена сменяли одна другую, как перчатки. Со своими лицемерными улыбками, которые я насквозь вижу.

Всех разогнал. Настохерело.

В какой‑то момент понял, что у меня пусто внутри. И никакими бабками эту дыру не заткнешь. Хоть волком вой от одиночества.