Экзамен для Принцессы

– Не переживай, это просто элементарная вежливость. Я не буду к тебе приставать и тем более насиловать.

Я киваю.

Конечно, мне теперь должно стать легче. Хоть его слова о том, что приставать не будет, как‑то по‑дурацки меня задели. Не знаю, что со мной происходит, но этот мужчина явно действует на меня как‑то неразумно. Мое тело словно просится к нему на руки, а сердце сейчас вырвется из грудной клетки, прямо ему под ноги.

Молча отворачиваюсь к окну, а он делает музыку громче, словно погружаясь в свои мысли. Я ему благодарна за молчание, просто потому что сама не знаю, как с ним поддерживать разговор.

– Тебе нравится учиться на юриста? – неожиданно спрашивает Иван, когда мы к моему разочарованию, оказываемся в небольшой пробке.

– Не особо.

– Почему?

– Скорее всего, это не то, чем бы я хотела заниматься, больше каприз родителей. Но выхода у меня как такового не было, пришлось подчиниться, чтобы в будущем иметь хоть какой‑то диплом, – пожимая плечами, отвечаю я.

Перспектива застрять с ним в замкнутом пространстве на неопределенное время, не особо радовала, но не молчать же в самом деле? Да и потом, я же обещала деканату, что расскажу новому куратору о группе, о студентах, поэтому начну с себя. Какая разница, где это все рассказывать?

– Ты не производишь впечатление такой безнадеги, как только что себя охарактеризовала, – Колесников пользуется моментом и впивается в мое лицо взглядом.

Боже, почему я такси не вызвала? Это тот момент, когда такое красивое лицо, а что не скажет – все не в масть. Меня бесит уже его компания. Мозг кричит дать ему по голове, а сердце выстукивает гимн какой‑то африканской страны.

Безнадега? Он серьезно?

–Что вы имеете в виду? Я вообще никак себя не охарактеризовала. Просто рассказала, что идея учиться на юриста принадлежит не мне, а моим родителям. Из этих слов, вы никак не можете сделать обо мне определенные выводы.

– Ошибаешься, Принцесса, – он снова называет меня так и мое тело прямо подбрасывает на сидении. – Выводов я, конечно, никаких не делал, но ты показала, что у тебя не было своей точки зрения, когда ты заканчивала школу. Ты подчинилась воле родителей, когда сама могла выбрать, куда пойти учиться. Это говорит о тебе уже то, что ты покладистая и очень мягкая, раз не можешь дать отпор. Или просто удобная.

У него настолько довольный вид, словно он гордится моим удачно составленным психологическим портретом.

– Я не говорю, что нужно было сбегать из дома, но, по крайней мере, стоило поделиться своими соображениями с родителями и настоять на своем, – все никак не может остановиться Колесников.

– Вы так говорите, будто я не пыталась, – обиженно отвечаю. Ненавижу, когда посторонние люди делают умозаключение обо мне и моей жизни.

– А ты пыталась?

Конечно, я не пыталась. Мне сказали – я сделала. Но объяснять это кому‑либо, особенно незнакомому человеку, мне не хотелось.

– И не раз пыталась, – вру я. – Просто им было трудно, что‑либо доказать.

– Разумеется, я верю, – притворно говорит Иван Юрьевич, пряча улыбку.

Не знаю, какие у него отношения с родителями, но его не было там, когда папа с гордостью всем рассказывал, что его дети студенты лучших ВУЗов страны. Я не могла ему перечить, в нашей семье, все решал он, хоть я и ругалась с ним, но на самом деле, шансы сводились к нулю. Мои предложения никак не рассматривались, и даже насмехались, поэтому я сдала позиции и решила, что получу диплом, а потом буду делать, что захочу.

– А вы? Вы сразу хотели стать преподавателем? – у меня нет желания копаться в себе, поэтому перевожу стрелки на него.

–Нет, – Колесников перестраивается в другой ряд и сосредотачивается на дороге. – Я хотел боксировать когда‑то, это была моя мечта, но мой дед привил мне любовь к международным отношениям и иностранным языкам. Хотелось, пойти по его стопам и работать мозгами, а не кулаками.

– Что вас заставило отказаться от своей мечты боксировать? – задавая этот вопрос, я не хочу знать ответ, потому как, не хочу лезть в его личное пространство. Но раз он может так беспристрастно высказывать свое мнение обо мне, то почему я не могу?

– Меня никто не заставлял, Принцесса. Просто, в какой‑то момент, мне было противопоказано выходить на ринг, пришлось поступать в университет и за ум, что ли браться, – без ужимок отвечает он.

–Ваш дед тоже преподавал?

–Нет, он был замминистра иностранных дел, а вот бабушка преподавала, – с грустью отвечает он и мне что‑то подсказывает, что этих людей видимо уже нет в живых.

Замминистра. Это сильно, если честно. Теперь понятно, почему он такой молодой, а уже доцент. Хотя вот лично мне, ни о чем это не говорит, я никогда политикой не интересовалась и с трудом могу вспомнить кто сейчас занимает пост президента, что уж говорить о министрах.

–Планируете в будущем дойти до министерства? – все же с любопытством интересуюсь я.

Он улыбается и качает головой.

–Пока не знаю, я еще не насладился своей степенью доцента, – он невозмутимо пожимает плечами. – Попью немного крови у студентов, наберусь сил и решу, что делать дальше.

Я громко засмеялась и впервые за все наше общение немного расслабилась.

Он определенно мне нравится, как бы греховно и неестественно это было. В нем  какая‑то тайна, это было очевидно и безумно хотелось ее разгадать. Колесников казался внешне очень сильным и смелым, а его талант подначивать меня, вообще страшно выводил из себя, но его взгляд говорил о том, что он непростой и его напыщенность, явно следствие какого‑то потрясения или даже туманного прошлого.

Меня отчего‑то привлекало в нем что‑то темное, что‑то невообразимо греховное, что‑то, что заставляет людей делать глупости, а потом всю оставшуюся жизнь помнить об этом. Колесников более глубокий, чем мог показаться при первой встрече. И мне хотелось нырнуть. Впервые в жизни, мужчина так неистово меня заинтересовал. Впервые я почувствовала, что кто‑то мне нравится, пусть даже этот кто‑то и мой преподаватель.

 

 

 

4.

 

На следующее утро, войдя на кухню вижу маму, читающую что‑то на планшете.

– Доброе утро, – сразу видно, она в хорошем расположении духа. Пусть так и будет. – Я вернулась поздно, а ты уже спала, как прошел первый учебный день?