Энн и ботинок Гудмена

– Эммануэль! – издалека окликнула девушку Энн. К счастью, зов её услышали и остановились.

– Мисс, – сказала она, когда Энн уже достигла её. – Что вы здесь делаете? Что‑то случилось? Вы выбежали раздетая, не пожар ли?

– Нет, нет, всё в порядке. – Она протянула девушке книгу. – Заверни, пожалуйста, это в вещи и передай всё вместе молочнику. Это для того мальчика, Отто.

– О, вы для этого бежали раздетой? – удивилась Эммануэль. – Он ваш друг? – Она искренне улыбнулась.

– Да не то чтобы. Но я обещала ему книгу. Передашь, не забудешь?

– Конечно, не беспокойтесь.

Энн шла обратно бодрым шагом, местами запинаясь и забавно хлюпая в спадающих калошах. От утренней хандры не осталось и следа, она снова улыбалась новому дню и вдруг заметила, что дождь совсем прекратился. Зайдя тем же путём в целях предосторожности, в дверях она всё же обнаружила миссис Элеонору Миллиган. Энн словно вросла в пол, от неожиданной встречи ещё и потеряв дар речи. Миссис Миллиган нависла над ней, словно очередная грозная туча, видимо, погода переместилась с улицы в дом.

– О! Мама. А… а что ты здесь делаешь? – запинаясь, наконец заговорила Энн.

– Странно слышать этот вопрос из твоих уст, ведь я одета, умыта и готова к завтраку, всё на своих местах. Но вот я спускаюсь в столовую и вижу в окне, как моя дочь в неподобающем виде бежит… бежит… не знаю, куда можно бежать в таком виде? Энн?..

Энн умоляюще глянула на Матильду, но та выглядела такой же потерянной и ошеломлённой появлением госпожи в рабочей кухне: территория, которую Элеонора Миллиган отдала в полное владение Матильде и не заявляла никаких на неё прав, даже не спускалась в это место.

– Гм, помнишь, я тебе говорила, что у меня будут такие дни, когда я буду делать что‑то не так, как всегда. Так вот, сегодня снова один из таких дней. Я решила не одеваться сразу и не спускаться сначала к завтраку, а прежде прогуляться. И вокруг никого не было, в этом я удостоверилась, так что меня никто не видел.

Элеонора покачала головой:

– Я вижу, ты страдаешь от безделья…

– Нет, это не так, как раз‑таки я держу себя… я при деле.

– Энн, может, тебя отправить к бабушке?

– Бабушке Бет и дедушке Гансу?! – Наказание выглядело подозрительно приятным.

– Нет, к маме твоего отца.

– Ох… – Лицо Энн недовольно скукожилось. – Мам, ты же знаешь, что она такая… слишком благородная для нас. И ты ведь знаешь, что бабушка всегда вспоминает вашу с папой историю, она не стесняется при мне не довольствоваться тем, что в матери мне досталась простая фермерская девушка.

Элеонора на секунду растерялась, словно и вовсе такого никогда не слышала.

– Да, когда мы встретились с твоим папой, я не была похожа на леди, какой будешь являться ты в этом возрасте. Даже я не смогу обучить тебя всем тонкостям, как это сделает твоя бабушка Аделаида. Ты права, она благородная, как и твой отец, и ты, но я думаю, пришло время тебе поднатаскаться. Здесь ты ведёшь себя слишком вольно.

– Мама, но мне пятнадцать, я не девушка на выданье!

– Да, но в твои годы некоторые девушки выходят замуж. Наша же семья может позволить дать тебе образование, а не поскорее выгодно отдать замуж, чтобы самим не жить впроголодь. Третьего не дано.

– Не помню, чтобы ты получала какое‑то особенное образование…

– Может, ты предпочла бы вычищать стойла в конюшни, разделывать кур и стирать бельё за всем семейством, как это делала я?

Энн в ответ лишь хмыкнула:

– Думаю, мы немного отошли от главной темы. Я не намерена ехать к бабушке, для которой богатство и родовитость – синонимы благородства. Чему доброму меня может научить эта женщина?!

– Бабушка Аделаида очень практичный человек. Этой практичности и некоторым навыкам она сможет научить тебя лучше других.

– Но зачем же? Я никак не уясню…

– Уясни одно, Энн, ты девушка и тебе нужно понять, что быть девушкой – это не просто биология, это ещё и качества души, манеры, а манеры – это иногда и самоотречение или самопожертвование, в общем, этим ты упрощаешь жизнь себе и другим, в этом проявляется и твоё уважение к ближним и мужу.

– Ничего не имею против манер, но вот ты снова заговорила о браке…

– И что же на этот раз не так с браком?

– В чём смысл брака, помимо детей?

– В служении, Энн.

– В служении?

– Да.

– И‑и… всё? Может, ты хочешь добавить чего‑то ещё?

– Оставим этот разговор сейчас. Я думаю, ты не вполне понимаешь суть служения.

– Добавила бы хотя бы любовь…

– Служение – это и есть проявление любви. Но мы ещё успеем об этом поговорить.

– Так, значит, я не еду к бабушке Аделаиде?

– Закроем этот вопрос после разговора с твоим отцом.

 

Глава 9. «Я согласна стать твоей женой»

Энн была растеряна. Внутри смешались самые странные чувства, ранее не посещавшие разум в таком ярком проявлении. Она не знала, как их унять, как взять и отложить в дальний ящик, закрыв за семью замками в старом чулане, где забытыми лежат ещё множество таких разных мыслей, которые попали туда однажды просто оттого, что их хозяин так и не понял, что с ними делать. Завтрак с родителями, за которым они обязательно подняли бы тему её дальнейшего образования, казался теперь целым испытанием. Потому она сослалась на то, что не голодна, и отказалась спускаться к столу. Элеонора тут же уловила настроение дочери и решила, не теряя времени, поделиться всеми мыслями с мужем.