Forest. Книга о медленной жизни и поиске себя

Мартин постучал старомодным кольцом в массивную входную дверь. Им пришлось долго ждать. Наконец, дверь отварила сухонькая старушка. Эльза с трудом верила, что некогда она была ослепительной красавицей.

– Мартин! – узнала она нежданного визитера.

– Был здесь неподалеку. Решил зайти, проведать Петера, познакомить с новой жительницей поселка.

Старушка посмотрела на Эльзу мутными глазами.

– Входите. Петер в гостиной. Посмотрю, не спит ли он.

Сильвия шла впереди, Мартин с Эльзой за ней. Полы в замке были устланы коврами. Со временем на них образовались вытертые тропки. На стенах по‑прежнему висели картины, а с потолка свисали пыльные люстры. В гостиной, куда Сильвия пригласила Эльзу и Мартина, у окна стояло инвалидное кресло. В нем дремал старик. Несмотря на седые волосы, неестественно поджатые руки и ноги, глубокие борозды морщин, лицо его оставалось волевым.

Сильвия тронула Петера за плечо, и он открыл глаза. Минута понадобилась старику, чтобы разглядеть Мартина. В конце концов, он его узнал и улыбнулся. Мартин представил ему Эльзу, и старик Хирш тихонько зашевелил скрюченными пальцами. Молодая женщина осторожно дотронулась до них – тонких и хрупких, как веточки.

– Я поселилась в Грюнберге, – произнесла Эльза громко, не уверенная, что старик слышит и понимает ее. – И решила издавать журнал, в котором расскажу об этом месте и людях. Если не против, мы бы хотели сфотографировать ваш дом.

Петер Хирш кивал головой. Эльза оглянулась на Сильвию.

– Он не против, – подтвердила она. – Идемте, покажу дом.

Мартин с Эльзой с интересом бродили по запущенным комнатам, снимая полинявшую мебель, потускневшие вазы, фарфоровые безделушки, чучела животных над пустыми каминами. Последней комнатой, которую показала им Сильвия, был будуар. Полукруглое, почти пустое помещение, непримечательное ничем кроме портрета на стене. На нем в полный рост была изображена некрасивая женщина с добрыми глазами и печальной улыбкой.

– Это жена Петера Марта, – пояснила Сильвия. – Он каждый день просит привезти его сюда, и остается наедине с портретом часами. Не удивлюсь, если однажды обнаружу его здесь мертвым.

Лицо женщины при этих словах оставалось бесстрастным. «Ревнует ли она? Сожалеет ли, что дурнушка сестра обошла ее при жизни и после смерти. Или в такие годы уже не думаешь об этом?» – размышляла Эльза.

– Можно попрощаться с хозяином? – спросила женщина, когда они закончили осмотр.

– Конечно. Приходите как‑нибудь еще. Петер любит, когда его навещают.

Старик по‑прежнему дремал в кресле. Эльза сказала, что они с Мартином уходят.

– Пригласил бы на чай, – выдавил из себя Хирш, – только нет новой посуды, а старая не годна.

– Знаете, в поселке живет талантливая мастерица, которая делает посуду. Я попрошу ее изготовить для вас чайный набор, – сказала Эльза, и лицо старика просияло, словно у ребенка, которому обещали новую игрушку.

Когда Эльза уходила, чувствовала грусть, а еще вдохновение от удивительных открытий, что принес ей этот день.

 

9

Теперь у Эльзы появился веский повод пойти к Эмме. Она не стала его упускать. Маленький, аккуратный домик Эммы находился на одной из старых улиц Грюнберга в окружении лип. Перед входом стояло два вазона с геранями. Эльза постучала в дверь, но никто не открыл. Постучала еще и еще раз. Нет ответа. Настроенная на серьезный разговор, Эльза сдаваться не собиралась. Поэтому отправилась в магазин Эммы. Молоденькая продавщица сказала, что хозяйка заглядывала с утра, после чего вернулась в мастерскую. Эльза снова поспешила к дому Эммы и принялась барабанить в дверь. В этот раз открыли почти тотчас же. На пороге стояла Эмма в перепачканном глиной комбинезоне, с мокрыми, наспех обмытыми, руками. Увидев Эльзу, она крайне удивилась.

– У меня к вам дело. Можно войти?

Женщина замешкалась, придумывая предлог для отказа. Эльза воспользовалась заминкой и с благодарностями за теплый прием протиснулась внутрь. Эмме не осталось ничего другого, как только принять напористую гостью.

В доме было странно. Создавалось впечатление, что Эмма недавно переехала сюда и еще не обустроилась. Разрозненные, не сочетающиеся между собой предметы мебели были хаотично расставлены по комнате. Стены оставались голыми, пол без единого коврика, окна без занавесок и свисающая с потолка лампочка без абажура. В общем, здесь полностью отсутствовали привычные мелочи, создающие домашний уют. Только продавленная кушетка, шкаф с покосившейся створкой, табурет и тумбочка с кипами потрепанных книг сверху – вот и все убранство.

 

 

Конец ознакомительного фрагмента