Горькая любовь, или Она не ты.

– По всему видно, девушка совершенно здоровая и чистенькая. Между нами, Роман Александрович, большая редкость, чтобы двадцать три года – и всего один партнёр. Думаю, лучше кандидатуры вы не найдёте, особенно  учитывая, что вы  ограничены во времени.

– Она могла приукрасить, – буркнул мужчина, чувствуя непонятное удовлетворение от мысли, что Лиза настолько неиспорченна.

– Могла, – не стала спорить врач, – но состояние её организма  и неподдельное смущение во время беседы и осмотра говорят сами за себя – она ни словом не солгала. Значит, послезавтра я получу остальные результаты, и тогда окончательно решим, берём её в работу или ищем дальше.

– Роман Александрович, ваш кофе, – Марина поставила на стол поднос с чашкой и замерла, ожидая дальнейших распоряжений.

– Можете идти домой, – отпустил он женщину, и отхлебнул напиток.

Вкусный!  Бодрит – то, что надо после долгого, полного забот, дня.

Чёрт, его распирает, а поделиться новостями не с кем!

Рука сама потянулась к сотовому, палец нашёл нужный контакт и нажал на вызов.

Вероника ответила, когда он уже собирался сдаться.

– Ну, что ещё? – жена явно не испытывала восторга от его звонка. – Рома, ты на часы смотрел? Я только что вернулась из павильона, собиралась принять ванну…

– Смотрел! У тебя на два часа меньше, чем в Москве, а я ещё на работе.

– Ну, ты известный трудоголик, но это не значит, что все такие же. Потом, я уже не раз говорила, что моя внешность – это моя визитная карточка. Что я должна полноценно высыпаться и отдыхать, чтобы всегда выглядеть свежо и ярко, иначе ни один режиссёр в мою сторону даже не посмотрит!

– Мне всегда казалось, что в первую очередь актриса должна нравится зрителю, и не столько внешностью, сколько своей игрой, талантом, роли‑то разные, не все героини в фильмах непременно юные красотки. Игра должна цеплять, брать за душу, чтобы оторваться нельзя было…

– Господи, да что ты вообще понимаешь в кинематографии? – в раздражении перебила его Вероника. – Будь я сама Анджелина Джоли, имя не спасёт, если начну перечить режиссёру или разгуливать по съёмочной площадке с синяками под глазами. В этом случае до зрителя меня просто не допустят. И придётся сидеть со своим талантом дома, а зритель быстро утешится  заменой!  Чтобы  публика оценила талант актрисы, сначала надо попасть в состав группы, получить роль, иначе кто из плебса  о ней узнает или вспомнит?

– Плебса?

– Ай, ты вечно цепляешься к словам!  Между прочим, как я говорила, завтра мы улетаем в Альпы, мне надо проследить, чтобы горничная уложила мои вещи. А ещё обязательно хорошенько выспаться! Ни минуты лишней нет, а тут ты со своим звонком! Говори скорее, что хотел, у меня вода стынет!

– Ничего особенного, просто хотел услышать тебя, – после короткой паузы произнёс мужчина. – Ника, как только ты связалась с этим Михайловым,  я перестал тебя узнавать! Вечно всем недовольна, постоянно мне выговариваешь. У нас семья, ты не забыла? И именно я оплачиваю все твои прихоти, включая, как ты это называешь, твою карьеру! Мне кажется, было бы справедливо, чтобы ты интересовалась не только своей работой, но и нашей совместной жизнью.

– Рома, – голос Ники потерял стервозные нотки, и зазвучал почти жалобно. – Ты прости, я очень устаю, и не всегда успеваю перестроиться. Тут такая обстановка, такое напряжение! Все так и смотрят, как бы подсидеть, подвинуть, затмить или опозорить!

– Разве утверждённую на роль актрису  посреди фильма могут заменить? Мне кажется, ты не о том беспокоишься. Пусть завидуют, пусть злятся, будь выше этого!

– Ещё как меняют! Вспомни «Великолепный век» – Мириам Узерли сменили, и глазом не моргнули. Причём, зрители на Мириам едва не молились, и всё равно это её не спасло! Не угодила режиссёру и отправилась восвояси.

– Ладно, признаю – у вас там настоящий террариум единомышленников.  Тогда просто береги себя и ничего не принимай близко к сердцу. Ник, не хочешь послушать, какие предварительные выводы вынес врач?

– Говори, – вздохнула жена.

– Девочка совершенно здоровая! Она почти наверняка идеально подходит.

– Я рада за тебя.

– За нас, Ника, ведь это будет  родной тебе и мне, наш общий ребёнок!

– Я рада за нас, – послушно поправилась Вероника. – Ром, я пойду, вода стынет. Ты не звони больше, хорошо? Давай договоримся, что я буду тебе сама звонить, когда у меня выпадет свободное время?

– Хорошо, – нехотя согласился супруг и услышал, как Ника вздохнула с явным облегчением.

– Ну, тогда я побежала. Пока‑пока!

Телефон мигнул, сбрасывая вызов, и замолчал.

Роман некоторое время бездумно смотрел на зажатый в пальцах сотовый, потом отложил его в сторону и задумался.

Очень хотелось с кем‑то поделиться. Или напиться.

Но завтра заключительный этап сделки с Глобалникстроем, так что спиртное исключено. А вот поговорить…

С кем, интересно, если ему нельзя разглашать тайну рождения наследника? Все, даже ближайшее окружение,  должны быть уверены, что ребёнка выносит и родит Вероника! Он и на эти съёмки согласился в большей мере именно поэтому – жена проведёт восемь месяцев в другой стране,  никто из знакомых не увидит, что у неё не было живота. А что до картины, то пока отснимут, пока смонтируют, озвучат, год пройдёт, все забудут, когда это происходило. Потом,  всегда можно будет сказать, что Ника снималась  до беременности или в её начальном периоде, поэтому в кадре она стройняшка.

Но с кем‑нибудь поделиться переживаниями и надеждами очень хотелось…

Романа буквально распирало изнутри – сам не ожидал, что идея с ребёнком его настолько захватит. До этого мысли о наследниках его почти не посещали, и к детям он относился с опасливой осторожностью. А тут – насмотрелся на плакаты в Центре Репродукции и генетики, что ли? Куда ни глянь – всюду счастливые лица пап‑мам и толстощёкие, румяные младенцы.  И на городских улицах сплошь и рядом реклама, где папа, мама и сын с дочкой – этакий эталон семьи. Раньше не обращал внимания, а теперь глаза сами находят. Наваждение какое‑то!

Можно подумать, что он…

Мужчина замер, обдумывая мелькнувшую мысль.

Да ну, не может быть… С чего бы?

Но всё указывало – нет, не померещилось: он на самом деле хочет этого ребёнка! Своего сына или дочку… Сына, конечно, лучше – наследник, продолжатель фамилии! Сына, которого выносит для него чужая женщина.

Кстати, о Лизе – он слишком мало о ней знает, а именно от неё зависит жизнь его ребёнка на протяжении девяти месяцев!  Пусть  сын и не будет иметь с ней общих генов, но в теории телегонии всё‑таки  что‑то этакое есть. Вдруг у Лизы был дед‑преступник или  тётка‑сумасшедшая, и в кровь малыша попадут следы испорченных генов суррогатной матери?

Мужчина отставил чашку с недопитым кофе – вот к Лизе он сейчас и поедет!