Халифат

Хозяин расцветает от удовольствия… конечно же, знает… с полной приятностью отвечает, счастливо размахивая руками и прижимая ладони к груди… с выражением абсолютной искренности и порядочности… указывает пальцем наружу… ведёт рукой по воздуху, изображая путь, который надо проделать… загибает ладонь, имея в виду поворот в переулок, где за углом находится требуемый адрес… источает похвалы владельцу искомого магазина… который ну прямо его лучший друг… Николай отвечает всевозможными благодарностями в ответ… делает комплименты кулонам и брошкам на прилавке под стеклом… говорит, что купил бы вот это и это своей жене, но сегодня спешит… кланяется и выходит.

Когда дверь за незнакомцем закрывается… хозяин лавки моментально меняется в лице – теперь он сама озабоченность… следит в окно и ждёт, пока посетитель не отойдёт от лавки и не перейдёт улицу… потом быстро вытаскивает мобильник и звонит.

Николай идёт по Ювелирной улице… находит короткий переулок, указанный в адресе… заворачивает в него… ищет вывеску… увы, магазинчика нет ни в переулке, ни где‑либо рядом… лавочник указал именно сюда, но, может, они не поняли друг друга… спрашивает у парней на углу… те лениво пожимают плечами… он озирается, снова читает вывески… медленно идёт дальше и дальше, отдаляясь от площади и прежней лавки.

Обращается к уличному лоточнику… тот долго скребёт голову… видимо, стараясь таким образом оживить память… разводит руками… неуверенно водит пальцем туда‑сюда… наконец тычет в обратном направлении… разочарованный Николай возвращается… читает многочисленные вывески по дороге… Пётр дал мобилу и предупредил – текстовать только в крайнем случае.

– (Николай, себе): я ищу пятнадцать минут… это крайний случай или нет?.. наверно, крайний… вывески нет… никто не знает… может, зайти ещё раз в ту прежнюю лавку?.. дать деньгу в лапу и попросить лично отвести?.. всё «может» да «может»… а чё делать‑то?

Он достаёт мобильник, начинает текстовать… просит совета… ждёт… ходит туда‑сюда… что‑то долго молчит Пётр… видимо, занят… Николай возвращается в ту прежнюю лавку, куда он заходил раньше… навстречу ему по улице медленно едет полувоенный фургон.

За стеклянной дверью той лавки стоит хозяин… смотрит сквозь стекло на идущего обратно незнакомца и что‑то говорит в мобильник.

Фургон останавливается возле Николая… оттуда выскакивают два душмана в чёрном… без лишних слов запихивают его внутрь… он возражает и сопротивляется, но те сильнее… дверца закрывается, фургон уезжает.

На улице лишь двое‑трое заметили… уличный лоточник нервно озирается и спешно увозит свою тележку с лотками и зонтиком в переулок рядом с Ювелирной улицей… прочь от шайтанов!.. прочь!

 

***

 

Идлиб – подвал Халифата – камера Николая

 

Нежнейший закат на всё небо, напоминающий нам о красоте, мире и любви… крики муэдзинов, призывающих правоверных на молитву… ржавые крыши и выщербленные стены, раскрашенные закатом в амурные розовые тона… владельцы закрывают лавки и магазинчики… неторопливо идут тётки с авоськами… тащат домой еду… кормить ненасытную прорву… парень с девушкой едут на мопеде… у них планы… видимо, приятные.

В камере окошко под самым потолком… на уровне башмаков и колёс… но если отойти к противоположной стене… за крышами виден если не сам закат, то хотя бы дальний свет заката… чудный свет… слегка похеренный, впрочем, пятном на переднем плане… медленно проступающим и увеличивающим… нарушающим гармонию заката… оно только кажется размытым, если прищуриться, то оказывается – это просто кусочек грязи на стекле… однако не нужно обращать внимания на такие мелочи… потому что если начать присматриваться ко всему всерьёз, то постепенно появится и решётка на оконце… совсем небольшом оконце – такое, что не пролезть… а под ним в блёклой темноте проступят исцарапанные стены камеры… немые свидетели воплей отчаянья… уходящие в глухую темноту пола словно в глубокую шахту… в бездны непроглядной тьмы, наполненные безнадёжной чернухой, куда и зыркнуть‑то страшно… нежнейший ангельский закат и леденящая вековечная тьма… они были созданы вместе… вечно где‑то рядом… плавно дополняют и не дадут забыть о себе.

Но это если смотреть… а если человек избит в хлам и не может смотреть?.. или просто не на что больше смотреть, ибо вечер уходит в ночь… и земная видь исчезает в темнотах за окном и вокруг… если открыть глаза, то всё равно света особо не прибавится… но лишь сперва… нет в нашем мире полной тьмы… всегда найдётся что‑то чуть светлее и себя обозначит… вот привыкнешь к потёмкам – и уже видна стена под оконцем… угол соломенного тюфяка… металлическая ножка кровати… чья‑то бесхозная нога на полу… может, человек?.. не видно во мраках… думаешь: если уж нога – наверно, и человек?.. однако, совсем не обязательно… вполне могли ногу отрезать и отдельно на пол положить!.. очень даже могли… но не на этот раз… сегодня нога к чему‑то приделана… постепенно проявляется человеческое тулово и голова Николая, лежащего щекой на полу рядом с кроватью… у него измученное лицо и блуждающие подслеповатые глаза… почему они блуждают?.. или по‑другому – об чём они блуждают?.. ибо их движение отражает внутренние домыслы, вымыслы и фантасмагории… такое уж место – камера… здесь рождается множество миражей… из‑за которых узники скребут стены и рвут ногти.

Если лежишь на полу… и понятия не имеешь, сколько ещё лежать… если пошевелиться не можешь… поскольку тебя изметелили в хлам… ты уже рассказал, что знал… но кто ж поверит?.. всё равно будут метелить… тут самое время стать шептуном, хиромантом и чародеем… пускать фантомы, двигать глюки… рисовать картинки на небе… ибо реальность не выдерживает никакой критики… на хер она нужна такая?.. пусть тащится себе параллельно и посторонне… а взамен потаённо появятся разные джинны, кикиморы и дивы… на Востоке начинаешь стихийно верить в чудеса… без предварительных вопросов, а как‑то сразу и вдруг… чутьё подсказывает, что это чудное и чудесное место… за пределами камеры, разумеется…

Николай тупо разглядывает тараканов, бегающих по полу прямо перед носом… энергично и деловито тусуются… казалось бы, зачем?

– (Николай, себе): занимаются хернёй… как и все на свете… абсолютно все… полно других мест, но этих быстроногих почему‑то тянет именно к моему битому рылу… можа, они меня нюхают и соображают – не еда ли?.. я тоже иногда думаю: не придётся ли их жрать?.. кто знает?.. любое живьё – еда… а уж кто кого и когда – зависит от обстоятельств.

Вдруг пугаются тараканы и бросаются прочь… в коридоре слышны приближаются глухие шаги… опять притащились, суки вонючие… думал, забудут до утра… так нет.