Халифат

Погас гнев у Николая… стоял беспомощно… правду‑матку ведь режет, сука… замешкался… не знал, что ответить… рукой махнул… в окне на крыше напротив одна кошка лизала зад другой кошке… так и надо для полной гармонии… потому кошки всерьёз и не вздорят… ну поцапаются быстренько и снова зад лижут… амур важнее.

Его мать сидела в углу у стола… трясла головой и шептала сама себе… ложечкой беспрестанно помешивала чай и пристально следила за плавающими чаинками.

– (Николай, грустно, глядя в пол): да… приношу гроши… (Марианне, презрительно): салям би‑би, моя любовь.

Зашёл в супружескую спальню… кое‑как оделся… стоял посреди неприкаянно, словно лишний рот в семье… уж было это, было… каждый день орём друг на друга… водят меня демоны на поводке… туда, сюда и обратно… полное бессилие нашло… на работу не хотелось… стоять тупым пнём не хотелось… ничего не хотелось… опять засмотрелся в окно.

Там, на крыше дома напротив… птичка с красной грудкой села на конёк крыши слухового окна… и сидела себе ярким флюгером… кошка сперва игнорировала, а потом стала красться к ней… а птичка как бы не видит… зыркает в разные стороны и мечтает, галоша лирическая… кошка ближе и ближе ползёт тихой сапой.

Николай громко хлопнул ладонью по оконной раме… дёрнула птичка хвостиком… кошка стремглав бросилась по крыше к ней… но кровельное железо для когтей скользковато… неуклюжий бросок получился… у самого слухового окна на задние лапки вскочила, передними пытаясь птичку поймать… не вышло… взлетела птаха лениво и даже небрежно – мол, ползают тут бескрылые всякие, посидеть спокойно не дадут… и понеслась привольно куда‑то под низкими серыми тучами… переходящим вымпелом таким…

– (Николай, себе): тут сядет… там сядет…чего её сюда занесло?.. еды на крыше нет… может, отдохнуть решила… небось, Лермонтова не читала… про тучки и штучки небесные… кои шляются без дела туда‑сюда… кошкам на любой крыше – дом родной… а птичкам на каждом дереве… нет у них родины, нет им изгнания… чего ж они из невероятных далей обратно летят?.. помнят родину и как‑то находят… а может, это совсем не те, а другие… кто отличит?

Николай отвернулся от окна… стоял потерянно… ну вот, хоть птичку спас… поступки совершаешь… жизнь не зря… обрывочные бродячие мысли в мозгах гуляли по‑сиротски… вот сейчас потащится на работу, а потом с работы… Даниэла в пятницу… его шалопутная маруха… с её нудными рассказами…

– (Николай, себе): секс?.. да, с ней толковый секс… правда раз в неделю… ну ещё на работе иногда отсосёт… но до и после – хоть в шкаф запирай… дежурный трах и скучная ежедневная канитель – это называется твоей жизнью… а впереди одна пустота на тысячу лет… говорят, родишься заново в другом теле… хреновая перспектива!.. не хочу я опять в эту мурню… и тело моё меня вполне устраивает.

Огляделся… на стене напротив висели в рамках стрелковые грамоты и дипломы… на полке – кубки, фигурки стоящих и присевших стрелков с винтовками, тарелки с чеканкой на подставках… в центре – бронзовая олимпийская медаль в раме под стеклом, покрытым давней пылью… фантики и цацки… думал, это важно… возьму и выкину всё когда‑нибудь… если будущего нет, то не хер за прошлое цепляться… только хуже от памяти… Николай задумчиво потрогал фигурку стрелка… повернул её стволом прочь… пусть в другую такую же стреляет… пыль от неё осталась на пальцах… не чистил давно… пошёл на выход.

 

***

 

Нижний Новгород – в автомастерской

 

Автомастерская, где работал Николай, повидала на своём веку немало… и пребывала в весьма потрёпанном виде после смены многочисленных владельцев… оборудование – мягко говоря, не первый сорт… да и зарплата на столь же приземлённом уровне… но сюда и тачки таскали старые, требовавшие регулярного ремонта… а посему занятость персонала была обеспечена… вот и сегодня с утра несколько новых машин прибыло… пахать и пахать.

Беспризорные клиенты шатались туда‑сюда по приёмной… отбывали свои срока́ (кичманили, мотали катушку, тянули лямку)… а также сидели, стояли, глазели в окна на мусорные бачки во дворе… дурью маялись… девчонка с зелёным клоком в волосах сердито и наставительно давала прогон кому‑то по мобиле… обозначая решительными жестами свою непреклонную волю и отдавая ультимативные распоряжения… качок свою импортную тачку приволок… с синей подсветкой на днище… сидел в углу ссутулившись… якобы уставившись в стену… а на самом деле – погруженный в нелёгкие думы о займе на дачу, злоебучих бабах и ранге в стае… откусывал от толстого макдоналдса в бумажном пакете… паёк рэкетира… мать ребятёнка за руку тащила, а он упирался… всё озирался на те самые синие огоньки под машиной – вдруг снова вспыхнут… мамки завсегда детишек тащат, а те завсегда упираются… потому что они не хотят туда, куда их тащат… с раннего детства так… несёт тебя чужая воля.

Бездомная кошка из‑за угла степенно вырулила… встала перед входом в открытый ремонтный блок, обстановку изучая… морду отвернула, не желая всякую гадость нюхать… увидела лужу на асфальте с пятнами бензина… лизнула на всякий случай… у них вся инфа в мозг через нюх и пасть поступает… распознала неприятный запах… чихнула, техническую вонь отвергая… и выразила витиеватым движением морды кошачью эмоцию недовольства… походила возле, подумала… и снова принялась лизать ту же лужу с другого края… они ничему не учатся… ни кошки, ни люди.

Николаю вчерашнюю работу надо было доделать… лежал на поддоне под машиной в измазанном комбинезоне и разбирал задний мост… детальки на тряпке раскладывал… протирал, менял, обратно прикручивал.

В приоткрытую дверь змейкой скользнула Даниэла… обаятельная и кокетливая брюнетка с быстрым лёгким взглядом… в рабочем комбинезоне, который сидел на ней весьма плотненько и элегантно… смешливо и загадочно глянула на него, лежащего на полу и копающегося под машиной… ударила одним сапожком по другому, себя обозначая и желая отвлечь мужика от ремонтных рутин.

Он выглянул из‑под машины… молчаливый приветик двумя пальцами послал… сделал лицо ушлого покупателя, который не торопится поддаваться соблазнам.

– (Николай): работаем мы тут… не то, что другие… особенно те, которые нас продинамили на той неделе.

Даниэла состроила мордочку избалованного котёнка… личиком играла, гнулась по‑всякому… вправо, влево… грудку выпятила, себя показывая… то в профиль, то в полупрофиль… а посмотреть было на что.

– (Даниэла): вот ты не знаешь, а случился настоящий форс‑мажор.

– (Николай): то есть не маленький, а большой форс?

– (Даниэла): может, эти «которые» взяли бы утешительный талон?

– (Николай): кто знает?.. вдруг опять меня поставят одиноким столбиком.

Бросает на неё скептический, якобы равнодушный взгляд… давая понять, что у него есть варианты.

– (Даниэла): бедный мой грустный столбик… я тебя никогда не обижу!.. всегда стремглав лечу на стрелку.

Даниэла делает невинное личико… то опускает, то поднимает глазки… ну, прямо скромница такая… а то стрельнёт шалым взглядом… хитрой лиской… взбалмошной отличницей, которой втемяшилось в голову слегка похулиганить… но она всё равно умница, хорошайка и лучше всех… знает, как мужиков на поводу водить… ой, знает!