Хаос: путешествие в Элладу
– Которую?
– Ну ту, про мифы древней Греции, помнишь, вы мне дарили? – сказал Стефанос, зайдя на кухню, где шумела вытяжка и что‑то шкворчало на плите.
– Боже… Ну ты вспомнил!
Худощавая Клавдия с каштановыми волосами, затянутыми в тугой пучок, взяла тканевую сумку, в которой Стефан принес овощи, и начала выкладывать ее содержимое на обеденный стол.
– Так что? Не знаешь, где она может быть? – напомнил он матери, которая уже увлеклась мытьем лука‑порея.
– Да черт его знает. Посмотри в шкафу, отец осенью разбирал книги, что‑то выкинул, что‑то отдал в библиотеку. Может, найдешь ее.
Стефан поблагодарил мать и прошел в гостиную, где у окна под палящим солнцем раскинулся целый сад с комнатными растениями. Некоторые были настолько высокими, что почти касались потолка. Настоящие джунгли! Там, в углу, стоял старенький деревянный шкаф, в котором всегда хранились книги. Верхняя полка была выделена под Ремарка: Клавдия его обожала. Стефан не сразу увидел книгу. Раньше она казалась ему такой яркой и интересной, а теперь она выглядела как обычная книга среди остальных, находящихся в шкафу. Отличалась она лишь типичными греческими орнаментами. Он вытянул ее из пространства между книгами, стоящими рядом. Отец почему‑то решил, что лучшими соседями для нее станут англо‑немецкий словарь и книга Томаса Манна.
Книга была немного раздута из‑за того, что внутри лежали какие‑то бумаги и конверты. Стефан хотел было их вытащить и положить обратно в шкаф, но вдруг заметил, что ветхие посеревшие листы были исписаны словами на греческом. Ему удалось разобрать только свою фамилию и слова “Берлин. ФРГ”. Стефан вдруг разволновался, будто нашел что‑то очень важное или даже секретное. Он схватил все письма и книгу и направился на кухню.
– Мам, ты не знаешь, что это за письма? – Стефан держал книгу, из которой торчали углы конвертов, так крепко, словно боялся, что они навсегда исчезнут.
– Счета? Или о чем ты? – сказала Клавдия, которая к этому времени уже занялась мытьем картошки.
– Да нет же! – он расчистил часть стола от лежащих там овощей и тарелок и аккуратно положил книгу на стол.
– Ну и барахольщик был твой отец, я до сих пор удивляюсь, сколько всего можно найти в наших шкафах!
Вытирая о бордовый фартук мокрые руки, Клавдия подошла к столу и взяла один из конвертов.
– Шестьдесят пятый год! – ахнула она, указывая пальцем на марку, налепленную на конверт. – Видимо, после переезда из Греции твои бабушка и дедушка какое‑то время пытались поддерживать связь с родней. Как жаль, что тут все на греческом.
– Ты не знала об этих письмах? – спросил Стефан, который был очень рад своей находке.
– Может, и знала, но забыла, толку‑то.
Клавдии явно было не так интересно, как сыну. Она положила конверт обратно на стол и вернулась к раковине, где ее ждали недомытые картофелины.
– Везде получатели Теа и Янис, значит, это ответы на письма бабушки и дедушки. Интересно, о чем тут…
Стефанос попытался перевести хотя бы одно слово, но этот язык не был похож ни на немецкий – его родной язык, ни на английский, которым он отлично владел. Ему стало настолько интересно, о чем шла речь в письмах, что он решил попробовать перевести их при помощи переводчика на телефоне, но все равно ничего не было понятно.
– Как думаешь, сколько у меня там родственников? – спросил Стефан, пролистывая в очередной раз желтые страницы.
– Твой отец всю жизнь задавался этим вопросом, да толку‑то?
Клавдия обмазала картофелины травами и маслом и выложила на противень, где их поджидала утка в маринаде, набитая яблоками и апельсинами.
– Почему же он никогда не ездил туда? Греция же недалеко, столько прямых рейсов сейчас!
– Ты уверен, что говоришь сейчас о своем отце? – Клавдия рассмеялась. – Он только и умел, что говорить об этом. Я ему предлагала съездить, может, кого и нашел бы. Тетку какую. Думаю, он боялся.
– Боялся? Чего? – с удивление спросил Стефан.
Он всегда думал, что знал свою семью, а теперь выясняется, что отец хотел найти своих родственников.
– Кто ж его знает, чего он боялся, но его явно пугала эта неизвестность. Что теперь об этом говорить? – Клавдия махнула рукой.
– Почему вы не рассказывали мне об этом?
– А о чем тут рассказывать? Ты и так все знаешь, никакой тайны нет.
Стефан ничего не ответил. Он был согласен с тем, что ничего нового он не узнал, ведь о чем‑то он и сам догадывался или просто понимал, как естественны для него некоторые вещи (например, то, что у него, вероятнее всего, в Греции было много родственников). Но все же впервые за всю жизнь его одолело желание хоть что‑то узнать о своих родственниках и по линии отца. Теодора и Янис умерли, когда ему было девять лет, поэтому в основном все воспоминания о них строились на рассказах родителей. Он знал, что Янис был крупным, ростом два метра, с огромными ладонями и твердыми мышцами, ухоженной бородой, которая так и не поседела за всю его жизнь. Также он знал, что и Теа была весьма высокой, но худой и гибкой, как циркачка – по крайней мере, так говорил Александрос, отец Стефаноса. Он много раз видел их фотографии, которых было немного.
– Дорогой, нарежь салат, а то я совсем не успеваю, – пропыхтела Клавдия.
Стефан послушно засунул все письма обратно в книгу, которую затем положил на холодильник.
– Ну вот опять ты не убираешь ничего на место, книга будет лежать там до следующего года, – ругалась Клавдия, но голос ее, как всегда, не был строгим.
– Я потом ее еще полистаю. Когда уйдут гости.
– Вот увидишь, Барбара придет, как обычно, раньше времени.
Стефанос ничего не ответил. Он начал кое‑как нарезать огурец, то и дело громко ударяя соскользнувшим ножом о деревянную дощечку. Это должен был быть греческий салат – единственное, что было в этом доме греческое, если не считать фамилии, имени и писем в шкафу. “Интересно, то, что я делаю, можно на самом деле называть греческим салатом?” – подумал он, открывая упаковку феты.
Клавдия откупорила бутылку вина. “Эта дамочка умеет жить,” – шутливо про себя отметил Стефан. Она разлила напиток по стаканам и протянула один сыну.
– За тебя, сын! – сказала она с улыбкой.
– А я и не знал, что ты пьешь с обеда, – Стефан подмигнул маме.
– Сегодня же праздник! Любимый сын отмечает двадцатидевятилетие!
Раздался звонок в дверь. Гости пришли на полчаса раньше.
– Клавдия, как ты хорошо выглядишь! – раздался в коридоре голос Барбары, едва открылась дверь. – С днем рождения, племяш! Надеюсь, ты не сильно расстроишься, но мои звездочки сегодня на генеральной репетиции спектакля… опять забыла название!
