Хороший мальчик

– Да какая разница, чего он хотел?! – Даша продолжала кричать, выпучив на меня свои широко раскрытые голубые глаза. – Ты ведёшь себя неадекватно! Хочешь уподобиться его примеру?!

– Ты на чьей вообще стороне?! – каждое слово вылетало из моей глотки, срываясь на визг и хрип. Голова гудела, и я мало соображала, что вообще несла. – Я – твоя подруга, а не он! Я тебя пыталась защитить!

– Не надо меня защищать, Ася! – Даша с силой клацнула челюстью, разве что только слюной меня не обрызгав. – По крайней мере, точно не так! Я не собираюсь принимать ни чью сторону, ни твою, ни его!

– Чего. Он. От тебя. Хотел?! – всё не унималась я.

Даша тяжело выдохнула, и ноздри её раздражённо запыхтели.

– Снова признавался в любви! – крикнула она вновь, но уже тише. – Просил дать ему шанс!

– Ах, ша‑анс?! – саркастично всплеснула руками я. – Вот уж действительно, с чего это вдруг мне вести себя неадекватно! А разве вы не выяснили с ним всё ещё полгода назад? Разве он не «просто друг», который понял тебя с первого раза?!

Горячая ненависть, смешанная с острым чувством ревности, бурлила где‑то глубоко внутри меня. Даша вдруг резко побледнела, на мгновение брови её подлетели ко лбу. Алексеева хотела что‑то сказать, но вместо слов с её губ вылетело лишь два коротких вдоха и выдоха, полных возмущения. В ту же секунду, Даша нахмурилась и, так ничего и не ответив, молча отпихнула меня в сторону, направилась к школьным воротам. В ужасе я поняла, что сказала лишнего.

Я остыла в одно мгновение, осознав, что перегнула палку. Тотчас сорвалась с места, побежала вслед за ней, на ходу прося прощения и обещая, что такого больше не повторится.

– Не нравится мне всё это, – произнесла вдруг тихо Алексеева, когда мы уже двинули домой уличными дворами.

Мы были на полпути к своей улице, когда Даша, наконец, решила со мной заговорить.

– А? – подняла я на неё виноватый взгляд.

Даша шла загруженная, задумчивая. В голове у неё явно путались мысли, и от того, что всё это происходило именно с ней, да ещё и в разгар экзаменов и громкого бракоразводного процесса её родителей, наверняка било по ней с двойной силой.

– Он весь день мне написывал, – тихо продолжала Даша. – А теперь ещё и после уроков подкараулил. Я реально думала, что он всё понял и не будет больше лезть ко мне со своей любовью. Выходит, ты была права, и я на самом деле ни черта не разбираюсь в людях. Прости, что накричала.

– Это ты меня прости, – устало вздохнула я. – Я действительно перегнула, и я больше не буду, если тебя это пугает.

Даша промолчала, и я точно поняла: молчание это означало согласие.

– Однако, такие как Ягелев не понимают с первого раза,– пробубнила я, аккуратно разминая пальцы за спиной. – Они и со второго, и с третьего не понимают. Они думают, что девчонки «ломаются» лишь для того, чтобы привлечь к себе ещё больше внимания.

– Но это бессмысленно! – выпучив глаза, воскликнула Даша. – Какой смысл мне говорить «нет», при этом подразумевая «да»? Только больные так общаются!

– Или те, кто ведёт двойную игру, – хмыкнула я. – Желает подчинять и пользоваться.

– Но я не хочу никем пользоваться, – Алексеева пнула ногой лежащий на дороге камень, и тот улетел куда‑то в сторону. – И уж тем более, не хочу, чтобы пользовались мной.

– Пусть только попробует, – заверила её я, почёсывая костяшки пальцев. – Я ему такое равноправие полов устрою, мало не покажется!

Даша мрачно взглянула на меня, и я спохватилась.

– В смысле, поговорю с ним, разумеется! – оправдываясь, залепетала я.

Даша посмотрела на меня ещё раз, и вдруг лицо её просветлело, а рот растянулся в улыбке. Подруга рассмеялась, и я усмехнулась вместе с ней.

– Не бойся, я с тобой, – расслабившись, я тоже улыбнулась и приобняла Алексееву за плечи, крепко прижимая её к себе. – Я ведь через три дома от тебя живу, помнишь? Ты только скажи, и я выйду! Если для тебя это так важно, то я и пальцем его не трону, но если он…

– Вот этого‑то я и боюсь, – вдруг устало перебила меня Даша, опустив голову.

Я опешила и немного растерялась, упустив смысл её слов. Мы остановились, и Алексеева повернулась ко мне лицом, посмотрела в самые глаза и сказала серьёзно:

– Ты выйдешь. Ты разберёшься. Ты меня защитишь, я знаю, ты сможешь. Но что мне делать, когда мы сдадим экзамены и разъедемся? Ведь я не могу всю жизнь прятаться за твою спину.

– Так вот о чём ты… – протянула я, и кое‑что в моей голову вдруг же встало на места. – При всей моей ненависти к Ягелеву, не думаю, что он увяжется за тобой до самого Питера.

– Ростова, – вдруг мрачно исправила меня Даша.

– Ростова? – нахмурившись, переспросила я. – Ничего не понимаю, ты ведь мечтала уехать именно в Питер.

– Мечтала, – вздохнула Алексеева и с еле заметной обидой во взгляде глазами проводила пробежавшую мимо бродячую кошку. Она словно всеми силами старалась смотреть куда угодно, но только не на меня. – Но мечты эти, похоже, так мечтами и останутся. Буду поступать поближе к дому, чтобы можно было «следить» за мной и моим «поведением».

Последнюю фразу она произнесла противным, нарочито писклявым голосом, и я поняла, что это была прямая цитата. Мне мигом всё стало ясно.

– Мама? – осведомилась я.

– Да, – сухо ответила Даша.

– Из‑за папы? – вновь зачем‑то уточнила я, прекрасно зная ответ.

 

Конец ознакомительного фрагмента