Хороший мальчик
Странный диалог наш так ничем и не увенчался. Годы жарких споров с учителем по ОБЖ, считающим, что девочки должны уметь отличать армейские погоны друг от друга исключительно для того, чтобы удачнее выскочить замуж, научили меня тому, что доказывать что‑то преподавателям – бесполезно. Итог, как не крути, всегда будет один: они правы, а мы – потерянное поколение. Исправить людей невозможно, когда они и сами не хотят исправляться, считая всех вокруг тупее себя. И, не смотря на всякие противоречивые слова, неизменным и весьма печальным оставался лишь один факт: больные люди сами воспитали больное поколение, и, оставшись недовольными результатом, обвинили во всём телефоны.
Когда мы с Дашей, наконец, закончили работу над стенд‑газетой и хотели уже развернуться восвояси, Наталия Владимировна попросила меня задержаться ненадолго. Она вообразила, что раз мой отец – электрик, значит я, по какой‑то странной, неясной мне логике, должна разбираться в принтерах. Уже собравшая вещи Даша сказала, что подождёт меня в коридоре и вышла, оставив меня с учительницей наедине. И пока я мучила провода школьной аппаратуры, поочерёдно вставляя и вынимая их из розетки, Наталия Владимировна продолжала свою долгую возвышенную тираду о жизни, взрослении и традиционных ценностях. Половину из её речи я, к счастью, даже не расслышала, ползая на коленках под учительским столом в поисках нужной кнопки. Когда же я, наконец, её нашла , победно прожала, откуда‑то сверху до меня донеслось:
– … и ведь жалеть потом будет. Да, конечно, девочки больше любят плохих парней, но какой бы были они с Тёмой красивой парой… Ася, ну хоть ты ей скажи! Может, тебя послушает. Сил нет смотреть на то, как девчонка такого парня теряет по глупости.
– Наталия Владимировна, – из последних сил прокряхтела я, устало выбираясь из‑под стола и отряхивая руки от серой пыли. – А почему бы Даше самой не решать, кого ей отшивать, а кого нет? Что я, нянька ей что ли, в самом деле? Поймите же, что Даша не любит плохих парней. Она просто не любит Ягелева. И она имеет на это право. А он ещё пристал к ней, всё равно что лишай, ну разве это по‑человечески? Вот, сейчас, кажется, должно заработать.
Принтер и вправду заработал после того, как я выключила и включила его пару раз. Наталия Владимировна назвала меня гением компьютерной техники, выразила благодарность и отпустила. Я закинула рюкзак себе на плечо и молча вышла из кабинета.
В школьном коридоре уже, конечно, никого не было. Уборщица давно прошлась по полу шваброй, все банкетки стояли ровно, и почти все двери в классные комнаты были закрыты на ключ. За окном светило радостное майское солнышко, чирикали птицы, и на фоне всего этого великолепия, рядом с Дашей, которой я велела ждать меня в коридоре, стоял Артём, прости господи, Ягелев.
Он о чём‑то расспрашивал Алексееву, то и дело пытался коснуться её рук, сжимающих у груди рюкзак, но та мягко отстранялась от одноклассника, при каждой его попытке приблизиться, и неловко улыбалась.
– Эй, ты! – глаза мои налились кровью. – Ты что здесь делаешь?! Я же сказала тебе держаться от нас подальше!
Я налетела на одноклассника, оттолкнув его от подруги и чуть не сбив обоих с ног. Артём отпрянул как ошпаренный и крикнул:
– Шарапова, ты в своём уме?!
– Это ты, видно, не в своём! – закричала в ответ я. – Сколько раз тебе ещё повторить, чтобы ты к ней не подходил? Прицепился, репей, хрен отдерёшь!
– А тебе‑то что?! – с вызовом в глазах, Ягелев сделал мне шаг на встречу, пока из последних сил Даша пыталась нас разнять. – Не к тебе же прицепился, вот ты и бесишься!
– Что?! – я взревела он ярости и принялась закатывать рукава, уже готовая как следует навалять придурку. – Ты в зеркало себя видел, медалист?!
Я хотела было уже наброситься на Ягелева с кулаками, но Даша схватила меня за плечо, умоляя не делать глупостей.
– Ася, стой! – Алексеева вжалась в мою руку всем телом, и я почувствовала, как она дрожит. – Артём уже уходит, правда, Артём?
– А ты его не выгораживай! – голос мой надрывался параллельно тому, как я пыталась высвободиться из хватки подруги и двинуть по лицу этому белобрысому пай‑мальчику, но Даша держала крепко. – Он тебя преследовать не перестанет, пока я ему парочку конечностей не сломаю!
– «Преследовать»?! – Артём самодовольно усмехнулся, вскинув подбородок вверх. – Ха! Это называется «ухаживать», хотя откуда тебе знать, да? Ты в жизни своей кроме кроссовок и мячей хоть что‑нибудь видела?
– Ну, всё, красавчик, ты нарвался, – я клацнула зубами и подалась было вперёд, но Даша изо всех сил утянула меня за предплечье обратно. Я махнула рукой так, что смогла кончиками пальцев шлёпнуть Артёма по плечу, но на этом дело и закончилось. Даша продолжала сдерживать мой пыл своими крепкими объятиями.
Украдкой я видела, как бешено, в панике бегают её глаза, когда она наблюдает за нашей руганью. Даша металась из стороны в сторону, пытаясь утихомирить то меня, то своего воздыхателя. Она и сама не знала, чью сторону занять и что сказать или сделать для того, чтобы всё это прекратилось. В конце концов, когда я в очередной раз крикнула что‑то едкое в сторону Ягелева с указанием на его румяные щёки и фарфоровую кожу, Алексеева не выдержала и завизжала, зажмурив глаза и заткнув уши руками:
– Да прекратите вы уже орать, в конце‑то концов!
Мы с Артёмом тут же застыли в недоумении, и перевели свои взгляды в её сторону.
Бедняжка стояла между нами, словно меж двух огней. Она вся сжалась, точно готовясь к нападению, и пальцы её с силой впивались в кожу собственной головы, стягивая волосы.
– Как дети малые! – брови её сдвинулись, и Даша жадно глотала воздух ртом, словно задыхалась. На глаза её вот‑вот должны были навернуться слёзы страха и отчаяния, голос дрожал. – У меня нет ни сил, ни желания слушать вашу ругань! Либо решайте вопросы мирно, либо я перестану общаться с вами обоими!
Я поняла, что мы её напугали. В тот же миг мне стало совестно, и пыл мой поиссяк. Артём держался достойнее, как и всегда: стоял, вытянувшись во фрунт, с каким‑то отчуждённым взглядом, хотя и с нотками грамотно замаскированного беспокойства. И кажется, он совсем не ощущал себя лишним и не думал убираться прочь.
На наши крики из класса показалась Наталия Владимировна.
– Девочки, вы чего тут устроили?! – строго спросила она нас, едва заметно улыбнувшись Ягелеву. – Вы почему ещё здесь?! Марш домой, иначе я вам живо занятие найду!
– Наталия Владимировна! – захлёбываясь от возмущения, я сделала шаг вперёд, указывая ладонью на Артёма. – Ягелев…
– … уже уходит, – миролюбиво перебила меня Даша. – И мы тоже уходим.
Она схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице, ведущей вниз по этажам. Не успев ничего сообразить, я успела лишь коротко оглянуться на оставшихся позади Артёма и старую учительницу. Последним, что я разглядела прежде, чем зелёная стена возникла перед моими глазами – был мягкий жест Наталии Владимировны, заговорчески поманивший к себе Ягелева, и первые его пара шагов ей навстречу.
– Чего он от тебя хотел?! – был первый мой вопрос, едва только мы с Дашей вышли на улицу.
– Какого хрена ты так себя ведешь?! – Алексеева почти прошипела это, отпустив мою руку. – А если бы я тебя не остановила, ты бы и с кулаками на него полезла?!
– Если б потребовалось, то и полезла бы! Чего он хотел?!
