Их двое
Кот, так и не дождавшись моей реакции и немного неуверенно ерзнув на стуле, все же решает продолжить:
– Пойми, мы отсюда не выберемся до тех пор, пока Конь не приедет… У нас даже мобила только одна, простая самая, купили по пути. Для экстренной связи. Нам сейчас нежелательно появляться в интернете, вообще где бы то ни было… Пока все не утихнет…
– Интересно, а как это все может утихнуть? – язвительно интересуюсь я, – обвинения сами собой рассосутся? Как синяки на лице вашей жертвы?
– Да не было никакой жертвы! – неожиданно и раздраженно рычит Егерь, буровя меня злым взглядом, – это все утка подсадная! Да мы ее даже не знаем!
Я успеваю отследить очень даже красноречивый обмен взглядами захватчиков и киплю от ярости. Ну конечно, дурочку тут из меня делать собрались! Фиг получится!
– Мне, на самом деле, плевать, – обрывая я поток лжи, – я вас знать не знала до этой тупой истории и не хочу знать впредь. Вы мне вообще никак не интересны. Я только хочу, чтоб вы побыстрее свалили и оставили меня одну наслаждаться природой и спокойствием. Звоните, давайте, Коню. Пусть скачет за вами.
– Так дело в том, что связи нет, Анастасия, – поясняет спокойно Кот, – вышки, похоже, попадали… Или сюда не добивает… Глушь такая, еба‑а‑ать…
– Ничего не глушь! – иррационально злюсь я за пренебрежение к своей малой родине. Ругать ее и называть жопой мира могу только я, а не всякие столичные извращенцы! – все тут прекрасно ловило всегда! Я работала даже отсюда!
– А ты кем работаешь, Анастасия? – пытается построить дружескую беседу Кот, – Конь говорил, вы учились вместе… Тоже журналистка?
– Нет, – отрубаю я эту попытку, – это не имеет значения…
Тут я задумываюсь, как быть.
Оставлять их здесь – вообще не вариант. Это тупо, это недальновидно, это опасно, в конце концов!
Мало ли, что эти придурки захотят сделать? И со мной в том числе? На них уже есть заява, могут решить, что одной больше – одной меньше… Они же спортсмены… Мышление линейное.
Поймав себя на слегка шовинистических, уничижительных мыслях, немного прихожу в себя. Но в любом случае, не настолько, чтоб разрешить двум потенциальным насильникам находиться в одном доме со мной.
Значит, надо выпроваживать…
Но вот как?
– Слушай, Анастасия…
О, а вот и торг подъехал… Не зря терпела, ждала… Складываю руки на груди, щурюсь сурово на Кота, потом перевожу взгляд на Егеря… И поспешно прячу глаза.
У него какое‑то очень жесткое, суровое лицо… Губы сомкнуты, скулы напряжены… Словно еле сдерживается, чтобы… Что? Наброситься? Он в их веселой компашке – главный маньяк, что ли?
Ух… Мороз по коже…
Но вида не подаю.
Держусь непроницаемо.
Кот ловит мой опасливый взгляд на приятеля, тоже смотрит на Егеря, морщится досадливо.
Ну да, этот монстр все переговоры ломает… Непорядок. На месте Кота я бы его устранила.
– Слышь, Егерь, а что там с мясом у нас? Оно же замерзнет, нахрен, на улице. Может, займешься?
Ну вот, я же говорила. Смешные, словно дети малые. Предсказуемые.
– Я его в сени припер, – Егерь не собирается понимать бессловесную коммуникацию приятеля, с места не трогается, всем своим видом выражая твердое намерение врасти тут корнями. Ну, это вряд ли, дружочек… – А то, что на заморозку, снаружи пока оставил.
– Это вы зря, – спокойно комментирую я, – у нас тут медведи водятся… – делаю паузу, с удовольствием наблюдая за немного побледневшими рожами, и добавляю, – шатуны.
И ловлю свой маленький кайф от реванша. Не все вам, придуркам, пугать меня. Я тоже умею.
Естественно, никаких медведей у нас тут нет, не Сибирь все же, но вот волков и лис – полно. А еще кабаны дикие, которые пострашнее медведей будут…
Но эти столичные хлыщи, естественно, уроки географии в школе прогуливали, а потому верят в такой бред.
И рожи у них становятся менее уверенные в своей неоспоримой самцовой правоте.
Я наблюдаю за всем этим и ловлю себя на мысли, что в феминизме что‑то есть… Вот так вот смотреть свысока на мужиков… Неплохо… Может, я – феминистка? Ну а чего бы нет?
Надо было раньше в себе это осознать, до того, как решила обзавестись семьей и «дитачками» и наступила для этой цели в говно по имени Женя.
– Конь, блять… – вспоминает незлым тихим словом моего бывшего закадычного друга Егерь, – а говорил, что тут ни одной живой души за километры…
– Ну так не обманул, – пожимаю я плечами, – деревня практически вымирает зимой, только пара домов остается… А звери бродят, да. Им раздолье сейчас.
Егерь хмурится, а затем молча идет к двери, прихватив по пути пуховик.
Мы с Котом провожаем его взглядами, молчим, пока не выходит за дверь.
И только, когда здоровенная фигура защитника уже на пороге, я не выдерживаю, бросаю наставительно:
– Если медведя увидишь, не беги ни в коем случае! Он догонит. Лучше падай на снег и притворись мертвым. А для еще большего эффекта в штаны наделай! Он побрезгует и уйдет!
Егерь выслушивает это все дело, не оборачиваясь, и выходит за дверь.
А я бормочу:
– Хотя, он и так побрезгует…
