Иллэя

Затем Эея была у старца Энта и переписала больше половины одной очень интересной книги. На сей раз это была книга по истории Иллэи, написанная неким старцем Имком на другой стороне планеты. Книгу Имка следовало переписать в трёх экземплярах. Далее эти копии будут отправлены в три соседние долины. В каждой долине перепишут также по три экземпляра, и уже следующие девять долин получат сочинение старца Имка. Таким образом, новая книга по истории будет иметься во всех библиотеках планеты за каких‑то три‑четыре Новых Рождений Лучезарных Близнецов. Эея кратко пересказала содержание переписанной части книги и обещала рассказать остальное, когда перепишет книгу до конца завтра. Про Ини в её рассказе о проведённом дне не было даже и намёка.

Эор весь день провёл на поле у Лорна. Вместе с другими соседями и самим Лорном они совместно собирали урожай бобов. Отец указал дочери на мешок бобов, стоящий у печки.

Они беседовали о событиях долгого дня всё время, пока вместе готовили ужин. Стол уже был накрыт. Эея увидела в западное окно, что солнце коснулось гор, и молча посмотрела на отца. Он безмолвно кивнул в знак согласия. Эея вышла на задний двор дома, где стояла недоделанная скульптура. Она встала рядом с этим неоконченным изваянием и, глядя на заходящее солнце, принялась петь любимую песню своей матери. Эор вышел из дома и слушал родной голос дочери, в очередной раз отмечая, как она похожа на его Тои. Именно младшая дочь больше всего из дочерей напоминала ему ушедшую жену. Эея специально выбрала место для изваяния своей матери на западной стороне дома, потому что знала любовь своей мамы к закату солнца. Голос Эеи разносился по окрестностям, и многие соседи прекращали свои дела, чтобы послушать её прекрасное пение. Она пела всё время, пока солнце уходило за горы, затем её голос стих вместе с последним солнечным лучом этого долгого дня над долиной Энта.

После ужина отец и дочь удалились спать каждый на свой ярус, пожелав друг другу спокойной длинной ночи. Эту ночь Эея долго не могла уснуть, вспоминая прошедший день и размышляя над переписываемой книгой. Она знала многое об истории своей планеты, но там были интересные факты, о которых молодая девушка ещё не имела представления. Постепенно усталость взяла своё, и она уснула.

Ей снова приснился тот таинственный и желанный странник, он не был похож на юношей из долины Энта, он был иным, но от этого не менее прекрасным. В этот раз девушке совершенно отчетливо виделись его сильные, как у кузнеца руки и развитая широкая грудь, он коротко стрижен, что крайне редко бывает у юных пилигримов, но его черты лица и глаза скрывала туманная мгла сна. Её, уже полностью созревшее юное тело, будоражило девичий разум, рисуя неотчётливые, расплывчатые и очень соблазнительные образы своего суженного. Ей снились его мягкие прикосновения к себе, его нежные поцелуи, и она их явственно ощущала во сне. Он что‑то неясное и очень приятное говорил ей, а её сердце начинало истово стучать от возникающего сильного волнения и благоговейного трепета перед этим незнакомцем. Возможно, пример старшей сестры Эйни, а, скорее всего, именно стремление унять растущее вожделение к объекту своих грёз, исподволь заставляло эту юную девушку подставлять своё трепетное тело под тёплые ласки каждому утреннему зелёному лучу солнца. Эея нежилась так в первом взоре светила каждого нового дня неосознанно, но это снимало накопленное в ночи напряжение её тела.

После видений грядущего суженого, Эея всякий раз просыпалась, чувствуя трепетный стук своего сердечка. Вот и в эту ночь мутный образ её будущего любимого, возникнув в сонной мгле, заставил девушку выйти из чудесного сна в волнительном предвкушении ожидания своего счастья и в сопровождении приятного сердцебиения. Эея приоткрыла заспанные глаза и перевернулась в своём ложе, несколько шумно издав сладкий выдох, её взгляд скользнул в окно и нашёл на небе сквозь хрусталь свет двух ярких Близнецов. Они светили весьма высоко в небе, из чего Эея сделала вывод, что прошло уже чуть больше половины ночи. Ей всегда очень нравились эти двойные звёзды. Иллэяне прекрасно знали, что это маленькие звёзды, входящие в их местную тройную систему, но по древним уже позабытым традициям продолжали называть их Лучезарными Близнецами. Эею всегда занимал вид этих парных звёзд на фоне Великой Реки, но она их воспринимала теперь по‑иному. С тех пор, как у неё появились девичьи мечты о суженном, эта звёздная пара представлялась ей двумя вечно любящими людьми, двумя неразлучными сердцами, однажды и навсегда нашедшими друг друга. Она смотрела на далёкие звёзды и на эту пару среди них с щемящим чувством ожидаемого восторга будущей встречи с тем, кого не знает, но страстно желает узнать.

Вдруг прямо между Лучезарными Близнецами появилась весьма яркая, оранжево‑красная точка. Эта точка разгоралась и потихоньку сдвигалась вниз. Затем этот объект, уже затмевая свет Близнецов, стремительно нарастал в размере. В какой‑то момент он превратился не в точку, а в вертикальную огненную черту, опускаясь всё ниже и ближе к тёмной полосе горизонта.

– Отец! – громко в полный голос позвала Эея. – Проснись! В окне дома нашего видишь ты ЭТО?

– Что вижу? – его голос звучал в голове Эеи и был сперва сонным, а затем стал бодрым и взволнованным. – Это что такое?

– Не метеорит явно это, – констатировала девушка, – видишь, словно лист на дереве висит, но опускается медленно.

– Вижу… за лесом дальним скрылся он теперь, – Эор также наблюдал, как это яркое НЕЧТО исчезло из поля зрения, и лишь небольшое зарево виднелось из дальнего леса.

Через некоторое время зарево погасло, погрузив дальний лес в прежний мрак ночи. Только Лучезарные Близнецы продолжили своё безмятежное восхождение над ночной долиной Энта.

– Как думаешь ты, отец, что было это?

– Не знаю, но права ты, дочь моя любимая, не метеорит это быстрый, иное нечто это. Место запомни обязательно, упало где это, ведь виднее тебе лучше, выше меня находясь, утром дня нового решим, быть как. Видишь, в порядке уже всё. Спокойной ночи длинной, дочка.

– Спокойной ночи длинной, отец.

Эея старательно заставляла себя заснуть, но сон не шёл. Она долго‑долго смотрела в то место, где пропало из вида ЭТО. Всматриваясь в тёмный, еле различимый горизонт, куда исчезло НЕЧТО, Эея пыталась обнаружить малейшее движение. Ей мерещилось, что от падения ЭТОГО в лесу начался пожар, но прежняя ночная тьма убедила её в обратном. Постепенно её глаза смыкались, и она погрузилась в сон.

Наутро, после очередного ослепительного вторжения зелёного луча восходящего светила, Эея, проснувшись, встала с ложа, и, сладко потягиваясь, привычно пошла было к хрустальному окну, но остановилась. Ей отчётливо вспомнилось ночное наблюдение нечто непонятного там, за дальним лесом, к тому же она не забыла вчерашнее предостережение отца о том, что Ини может подсматривать за её наготой сквозь стекло. Обойдя створ открытого зелёной феерии окна, девушка, внутренне жалея, что не может понежиться в ласковых лучах солнца, сняла со стены свои одеяния и быстро облачилась в лазурную шелковистую ткань. Она спешно привела свои волосы в порядок, перевязав их лентой, и даже не взглянула ни на долину, ни на восходящее солнце, ни на весь утренний светящийся восторг за окном, а широким движением распахнув дверь своей спальни, сбежала по лестнице вниз, обращаясь к отцу в полный голос, как ночью:

– Отец, утра нового!

– Утра нового, дочка, – отозвался Эор, но голоса его Эея не услышала, а поняла.

– К завтраку жду тебя я, а ещё мне сообщить позволь старцу Энту о ночном нечто в лесу дальнем, – теперь она не размыкала губ, общаясь с отцом мыслями, пока начинала суетиться на кухне, разводя огонь в печи.

– Конечно, расскажи всё ему, думается мне, что ехать надо туда и разузнать всё, – возникли его слова.

Эея расставляла посуду на стол, мысленно пересказывая старцу Энту, что наблюдала ночью во всех подробностях.