Иллэя

Мои ботинки коснулись мягкого ковра, примяв пару жёлтеньких цветочков. Сердце буквально выпрыгивало из груди, и я никак не мог унять это своё волнение. Меня восхищало буквально всё: пушистая бордовая травка, лёгкий чистый воздух, ослепительное солнце в небе. Наверное, это было опьянение свежайшим воздухом, а может неким выдохом облегчения после напряжённых месяцев неизвестности, отчаянья и ожидания. Мне почему‑то хотелось плакать. Я решил не давать волю чувствам и осторожно обошёл вокруг корабль, обследуя место посадки. Несколько опасливо оглядываясь вокруг, я старался не наступать на цветочки под ногами. Однако мне это слабо удавалось, и я мысленно зачем‑то, сам того не осознавая, извинялся перед ними за это. Я шёл по траве и каждый свой шаг делал осторожно, бережно пытаясь сохранить эту природу. Поразительно, но я не нашёл следов своей ночной посадки, словно корабль стоял здесь уже несколько месяцев.

Находясь в восхищённом эмоциональном состоянии от выхода на поверхность чудной Темнушки, я абсолютно позабыл, что собирался сделать. Мне следовало записать простое, а не голографическое видео и снять несколько видов, в том числе, самого себя на фоне инопланетной природы и отослать на Землю, чтобы ещё больше убедить собратьев меня спасти.

Отдельно я рассматривал место отрыва фокусирующего щита. Теперь в дневном свете его было хорошо видно. Вывороченные кронштейны, полопавшиеся болтовые крепления. Я уже давно для себя установил причину своей аварии. Дело было во внутреннем дефекте центрального кронштейна. Именно этот дефект в защитовом пространстве, где идёт снижение потенциала поля отрицательной энергии, понизил крепость кронштейна. Вот он и развалился на одиннадцатые сутки моего полёта на этом новеньком корабле.

Решив направиться к озеру, я продолжал озираться по сторонам. По пути к озеру у меня было стойкое ощущение, что за мной явно следят, но никого я не видел. Мои мысли были заполнены исключительно безмерным восхищением этим миром. На озере я напился воды, как первобытный человек, стоя на коленях и зачёрпывая ладонью эту вкуснейшую воду. Поразительно, но я даже не допустил возможность опасности из озера, мало ли там какая‑то хищная тварь живёт и сцапает меня за милую душу. Напротив, я с чего‑то вдруг уверился в абсолютной безопасности этого мира. Вода прохладная и бодрящая, а восходящее солнце отражалось от поверхности озера и слепило мне глаза. И грело, грело, грело.

За каких‑то полчаса воздух из весьма прохладного стал вполне тёплым. Я сидел на берегу озера, смотрел то на небо, то на солнце и вообще ни о чём не думал, наслаждаясь жизнью. Увидев рядом растущую какую‑то травинку, я потянулся и сорвал её, на всякий случай опять почему‑то мысленно извинившись за это. Рассмотрев травинку, похожую на земную соломинку я с осторожностью сунул её в рот. Ощутил сладковато‑терпкий вкус её сока, я, закинув руки за голову, улёгся спиной на траву у берега. Вокруг тишина, блаженная убаюкивающая тишина, лишь лёгкое дуновение тёплого восточного ветерка, да еле слышное шуршание листвы. Я даже не сразу обратил внимание, что нет привычных земному уху пения птиц и жужжания насекомых. Либо их здесь вообще нет, либо они попрятались от меня.

За всю свою ещё недолгую жизнь я никогда вот так не был на природе один и не наслаждался вот так жизнью, как сейчас. Только там, в Новой Колонии во время первой экспедиции я смог немного погулять по тамошнему лесу. И только‑то. На Земле вообще таких спокойных мест уже не осталось. Видимо, резкий всплеск умиротворяющих эмоций, сбросивших моё многомесячное напряжение, свежий пьянящий воздух и ласковое солнце сыграли со мной злую шутку, я лишь на секунду закрыл глаза и мгновенно уснул на бережку озера подобно младенцу.

 

6. ПРИШЕЛЕЦ НЕБЕСНЫЙ

 

Проснулся я от жары. Солнце было уже на полпути до полдня.

– Это что, я пролежал тут на бережке, как полено около шести часов?! – крикнул в сердцах я сам на себя. – Идиот! Как можно быть таким беспечным?! Погодка, природка, лютики‑цветочки!…

Я вскочил на ноги и ругал себя, на чём свет стоит, резко и боязливо озираясь по сторонам в поисках возможной опасности. Моя такая расслабленность здесь в чужом мире может стоить мне жизни. Мне было очень жарко, и я был насквозь мокрый от пота. Скинув свою куртку и с трудом стянув мокрую, прилипающую к спине футболку, я остался с голым торсом и хотел было пойти в сторону корабля, но не смог сдвинуть ног. Посмотрев вниз, меня бросило в холодный пот. Такой предательски колючий и липкий озноб пробежал по спине от копчика до затылка, заставив меня содрогнуться всем телом. Мои ботинки медленно опутывали какие‑то чёрные ниточки‑корни, на глазах становясь толще и длиннее. Именно такие чёрные нити я видел в микроскоп, когда заразил местную почву своими бактериями. Я с силой рванулся и не без труда вырвался из этих пут. Отскочив в сторону, я держал в одной руке куртку, а в другой мокрую футболку и с ужасом глядел на эти чёрные выросты из песчаного берега озера. Их рост прекратился, и они остались такими со следами моих ботинок внутри. Теперь, под моими ногами на тёмно‑бордовой пушистой траве расползались тонкие сеточки этих же чёрных нитей. Я переступил на другое место, и там также под ногами стали образовываться чёрные сеточки.

Меня начала охватывать паника. Я постарался её унять и рассудить трезво. Такое появление чёрных корней было явно некой защитной функцией этого мира. Но защита от чего? От меня? Я сам для этого мира, судя по всему, не был опасен, иначе меня уже запутали бы эти сети на лужайке у трапа. А за шесть часов моего мирного младенческого сна вообще можно было меня сто раз замотать, задушить и растворить, как ту бактерию. Значит, опасен не я сам, а моё поведение. А что я такое сделал? Ах, да, я начал ругать самого себя за беспечность. Правильно начал! Может, не надо было так эмоционально?

– Извини меня, пожалуйста, я не хотел тебя напугать, – сказал я громко, оглядываясь вокруг и расставив руки с курткой и футболкой, словно обращался ко всей этой природе сразу, – я пришёл к тебе с миром!

Я переступал по берегу и вслушивался в окружающую обстановку. Под ногами чёрные сеточки перестали появляться, но оставались в тех местах, где я стоял только что. Понимая, что именно моё поведение вызывает такое явление, которое, вероятно, может привести к гибели, я осторожно пошёл к кораблю. Но заметив чёрные полуботинки у кромки воды, где на меня напали эти корни, я направился к ним. Я осторожно ступал, опасливо подходя к ним. Опустившись на корточки возле корней, я отложил футболку с курткой на травку рядом.

– Я просто посмотрю, – обратился я к округе, поглядывая по сторонам, – ты пойми, мне очень любопытно. Я не хочу тебя обижать, поверь мне…

Я осторожно потрогал чёрные корни. Они были холодные на ощупь и весьма твёрдые. Попробовал отломить кусочек, но корень лишь немного гнулся, но не ломался. Я медленно потянулся за ножом, висящим в ножнах у меня на поясе, достал его и приблизил к ближайшему чёрному корню. Всё это время я наблюдал за землёй под своими ногами, ожидая появления чёрных сеточек, но они не появлялись. Ничего не произошло, когда я попытался срезать корешок. К моему удивлению, лезвие скользнуло пару раз по матовой поверхности корешка, не причинив никакого вреда ему. Нож сразу затупился, словно этот корешок был из кварца. Я вернул тупой нож в ножны, встал и только теперь направился к кораблю.