Истории одной монеты

– Во, правильно, входит через рот, значит выходит… Я ж говорю – образование – сила! Не зря год в меде проучилась.

– Фу на тебя, – прыснула Лерка, – дурак, Ну серьёзно, это ж копилка – должна быть какая‑то затычка.

От совета, где её искать, Сашок удержался. Но Лерка уже торжествующе взвыла и, отодвинув подошву на ботфортах Щелкунчика, нещадно затрясла бедного солдатика.

Издевательски звякнув, на стол выкатилась десятирублёвая монета.

– О! Сокровище! – заржал Сашка, но услыхав разочарованный вздох Лерки, тут же прекратил, – Ну чего ты, Лер? Брось. Копейка рубль бережёт, в нашем случае десятик… Ого! Блин, дичь какая‑то. Глянь!

На реверсе монеты рядом с единицей вместо ноля красовалась девятка.

– Да! – восторженно взвизгнула Лерка! – Сокровище! Я знала! 19 рублей! Я родилась 19 числа и в этом году мне исполнится 19! Вау! – и она, повиснув на шее у Сашки, жарко поцеловала его в губы.

Да, так всё и началось. Или закончилось? Короче, понеслось в тартарары. Лерка пропадала ночами. Иногда неделями не возвращалась домой. На возмущённые расспросы Сашка отвечала отборной немецкой бранью или слезами и страстным, диким порой, казалось, оргаистическим сексом. В своих готических играх Лера заходила всё дальше, вернее её уносило куда‑то на тёмную сторону БДСМ – наручники, кляпы, цепи, ножи, маски, словно боль, позволяла ей почувствовать себя… живой? Шёлк и бархат сменился на кожу и латекс, чокер на туго затянутый шипастый ошейник. Юбка становилась всё короче, декольте глубже, а каблуки выше. На запястье появилась татуировка – цифры 1 и 9 увитые то ли змеями, то ли плющом.

Сашок понимал, что теряет Лерку, но поделать ничего не мог. У неё даже родителей не было. Уйти и бросить подругу одну с полоумными готами и садистами– разве не предательство? Так всё и тянулось до дня рождения. А под утро она ушла и больше не вернулась, оставив после себя запертую комнату, свою чурингу и полуобгоревшую жуткую куклу, притащенную то ли с кладбища, то ли с помойки. Её Сашок выбросил сразу, остальное не смог.

…а следовало. Мозг уже не выдерживал. Чем ближе Леркина днюха, тем хуже становилось. Сашка вздохнул, встал и побрёл в ванную. На светлых обоях, как всегда, зашевелились тени и поползли вслед за человеком. Иногда казалось, они пытались дотянуться до него щупальцами тумана. Но каждый раз отшатывались, словно страшась чего‑то. Чувствовали, что Сашок принадлежит не им. Нее, такие мысли – вон из головы! Саня прекрасно знал – это всего лишь колышутся шторы. Но мозг упорно выдавал другое. Придётся опять закинуться таблетками.

– Верни чурингу…

Сашок замер на полушаге, как раз напротив комнаты Леры. Снова глюки? Его предупреждали о возможности гипнопомпических галлюцинаций. Может он ещё не проснулся? Сашок потряс головой. Мир качнулся, вздыбился и оплыл огарком свечи.

Реальность стекает с карниза ручейками дождевой воды перемешиваясь с фантазиями безумца в водовороты чистого сознания и абсолютного бреда. Никакого постоянства, хаос, дикая пляска теней на огненном поле воспалённого разума. Умирающий мир, исходящий гноем реальности. Вселенная, сжавшаяся до нити накаливания в лампе и коридор, свернувшийся бутылкой Клейна. Ни пола, ни потолка, одно перетекает в другое. Безумный вальс языков пламени и струй воды… и чёрное разверзающееся ничто, поглощающее всё, обволакивающее тьмой.

– Иди ко мне… Позови меня…

Сашок оборачивается и кричит от ужаса. Но тишина срывает его голос, как небрежная рука цветок. Белёсый туман клубится во тьме, принимая очертания… Леры? Белая, точно саван, кожа с багровыми струпьями ожогов… нет – прозрачная. Сашок видит, как бьётся сердце, сжимаются и расширяются лёгкие, качая воздух.

– Верни чурингу, – Лера тянет к нему руку, – Ты убил меня, своей любовью… Теперь позови.

Жуткий взгляд чёрных озёр, что заменяют ей глаза, заставляет Сашу отшатнуться.

– Нет, – шепчет он, – Нет! Нет!!! – срывается на крик, пятится и… упирается лопатками в обычную стену коридора напротив запертой двери.

 

Ахтунг! 0 3 2 4 7 3 – 5 0 1 3 8 2 – 9 0 0 6 3 1

 

Саша рывком сел на постели.

Крик всё ещё рвался с пересохших губ. Нет! Не может так больше продолжаться! Он просто не выдержит. Сашок соскочил с кровати и торопливо влез в джинсы. Прочь, прочь из этого дома, и не важно куда. «А нет, важно!», – уже натягивая куртку понял Сашка. Тот книжник с ярмарки. Он что‑то знает! Окрылённый надеждой Сашок, перепрыгивая ступеньки сбежал по лестнице в холод декабрьского вечера.

Но ведь безумие надеяться, что через полтора года торговец оккультными книгами будет сидеть на том же месте? Да ещё в такую погоду? Ветер швырял в лицо даже не снег, какие‑то белёсые липкие выделения, забирался за шиворот, обжигал глаза, превращая навернувшиеся слезинки в стеклянные осколки. Да, надежда и есть безумие, но менее страшное, чем то, которое преследовала Сашку во снах.

Чудеса случаются редко. Никакой барахолки в сквере не было. Да и не сквер это уже – пустырь с мёртвыми деревьями – опрокинутые разбитые столы и загаженные скамейки. Но… на одной из них разложены книги. Кроули, Блаватская, Кастанеда… Сашок чуть не разрыдался от облегчения, заметив неподалёку фигуру в стареньком поношенном пальто и вязаной шапке киношного киллера. Он бросился вперёд.

– Вы… вы помните меня? Мы тут в позапрошлом году, с девушкой… А вы ещё…

– Жив, покамест, – хмыкнул Леон‑Базилио. Но к кому относилась фраза, было не понятно. – А девка твоя?

– Ушла.

– Ушла или… – книжник выразительно мотнул головой. Слов тут не требовалось.

– Не знаю, – вдруг всхлипнул Сашок, – Не могу я так больше, Ни сна, ни реальности. С ума схожу. Таблетки горстями глотаю. Не помогают.

– Помогают, раз живой. По себе знаю. Ладно, садись, коль пришёл. Чаю может? А то трясёшься, как цуцик, – старик наклонился к рюкзаку за скамьёй, – Достаёт тебя?

– Достаёт.

– А я говорил. Ну, глотни, полегче станет – «Леон» достал термос и, открутив металлическую крышку, плеснул туда дымящейся заварки. От аромата трав у Сашки закружилась голова, словно вырвавшийся пар окутал мозг, а не растворился в морозном воздухе Североуральска.

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою», – продекламировал старик. – Да, пей, пей, не бойся. Тебе терять всё равно уже нечего, даже если травану. Как ведьму‑то твою звать?

– Спасибо, – Сашок благодарно принял чашку. – Лера… Ленора, то есть. Ленора Викторовна Рутц.

– Поганое имя.

– Знаю.

Старик хохотнул:

– Созрел, выходит, что ж… Сживёт она тебя со свету, если не выдюжишь. Я не помогу, но рассказывай, всё полегче станет.