Килл крик
Сэм стоял в ступоре.
Постукивая каблуками, Мор твердой, уверенной походкой прошествовала по залу. На мгновение растворилась в темноте, потом снова появилась в луче светильника. Она была потрясающе красива: точеные черты лица, упругое тело, словно целиком состоящее из одной напряженной мышцы.
Несмотря на крайне скудное освещение, темных очков Мор не сняла.
– Какого черта здесь происходит? – громко и возмущенно осведомилась она. – Где Уэйнрайт?
Сэм пожал плечами:
– Не знаю. – Он кивнул на стопки книг Мор: – Но думаю, это для вас.
Она повернулась, взглянула на книги сначала безо всякого интереса, но затем принялась рассматривать корешки, и на лице ее появилось удивленное, растерянное выражение. Наконец она стянула с лица очки – те так и остались болтаться в ее руке. Другой рукой Мор взяла из стопки книгу в мягкой обложке, провела серебристым ногтем большого пальца по своему имени.
– Что… что это такое? – спросила она, обращаясь больше к окружающему пространству, чем к Сэму.
– Я надеялся, что вы знаете.
Крепко зажав в руке свою книгу, Мор стала рассматривать другие стопки, узнала романы Сэма. Повернулась к нему, и даже в полутьме Сэм разглядел знаменитый зрачок, черной каплей протекший в радужку.
– Вас тоже позвал Уэйнрайт? Вас?
– Неужели так трудно поверить, что он мог мною заинтересоваться?
– Он, полагаю, мог. Но его аудитория… – Мор пожала плечами. – Хотя, возможно, «Страх в эфире» зауряднее, чем я думала.
Оскорбленный Сэм напрягся.
– Я предпочитаю слово «мейнстрим», – заявил он.
– Не сомневаюсь, – отозвалась Мор.
Скрип теннисных туфель заставил обоих вздрогнуть. Мор всхрапнула, как рассерженный бык. Она не любила, когда ее пугали.
В дверной проем вплыла, заполнив его целиком, громадная фигура: шарообразное туловище на ногах‑тумбах. Грудь новоприбывшего ходила ходуном: он пытался скрыть чудовищную одышку. Человек явно спешил, чтобы попасть сюда, а комплекция его к спешке не располагала.
– Это я правильно на интервью пришел? – осведомился он запыхавшимся, но бодрым голосом.
– Чудеса продолжаются, – проворчала Мор.
Сэм узнал Дэниела Манниака сразу. На заре своего писательства он пару раз видел его на хоррор‑конвентах, но никогда с ним не разговаривал.
«Более неловкой обстановки для неформального знакомства и не придумаешь», – мелькнуло в голове.
Ясноглазый, розовощекий, улыбчивый бодрячок на четвертом десятке, одет Манниак был консервативно: коричневые брюки, голубая рубашка поло и синий блейзер. На толстой шее висела тонкая золотая цепочка с маленьким крестиком, а на безымянном пальце левой руки сверкало простенькое обручальное кольцо, словно сосиску перетянули золотой ниточкой.
Он разглядел Сэма и Мор, и его радостная улыбка начала таять.
– Я не туда попал? – невинно поинтересовался писатель. – Я должен был встретиться с неким Уэйнрайтом.
– Господи, нет, – выдавила из себя Мор. Она запустила руку в кожаную сумочку, свисавшую с ее плеча на черной ленте, и вытащила мобильный. – Это просто…
Она не потрудилась закончить мысль – уже неслась прочь из зала, набирая номер, лицо ее озарял бледный свет экрана.
Манниак повернулся к Сэму:
– Я не понимаю.
– А я, кажется, начинаю понимать, – ответил Сэм.
И растолковал Манниаку то, что до него дошло несколько секунд назад: это подстава. Каждый из них решил, что будет единственным интервьюируемым, а славные сотрудники «Страха в эфире» не потрудились предупредить, что все совсем не так. Сэм и Манниак уточнять ничего не стали: им и в голову не пришло, что на интервью может оказаться кто‑то еще. И, судя по тому, как бешено Мор материлась в свой телефон, ей это тоже не пришло в голову.
– Значит, интервью групповое? – спросил Манниак, натягивая рубашку на выпирающий живот.
Сэм кивнул:
– Да, похоже на то.
– И мы будем втроем?
Сэм нахмурился. Он не подумал, что их может оказаться больше.
Перевел взгляд с румяного толстяка на книжные стопки, высящиеся на полу, точно бумажные сталагмиты. В арке рядом со столом таких стопок было штук двадцать, и это помимо того, что лежало на столе. Найдя свои романы, Сэм не стал осматривать другие книги.
Он подошел к ближайшей стопке – Ти‑Кэй Мор. К следующей – Дэниел Манниак. Дальше – Ти‑Кэй Мор. Книги в четвертой стопке Сэм узнал сразу – автором был он.
– Что вы делаете? – поинтересовался Манниак.
Сэм не стал утруждать себя ответом. Он двигался вдоль стопок все быстрее и быстрее. Там были книги на разных языках. Манниак на испанском. Мор на японском. Мак‑Гарвер на французском. Манниак на немецком. Сэм осмотрел уже половину арки, и пока авторов оставалось трое. Возможно, других и нет. Возможно, все, кого пригласил Уэйнрайт, уже здесь.
Через зал проплыло отделенное от тела лицо Мор, озаренное светом телефона. Она ткнула в экран, заканчивая звонок. Посмотрела на Сэма, обследующего другую сторону арки.
– Я ухожу, – объявила она.
Манниак, хоть и не успел с ней даже толком поздороваться, изобразил на лице искреннее сожаление. А Сэм и бровью не повел.
– Вы двое можете отсасывать у Уэйнрайта хоть до утра, мне плевать, – продолжала Мор, – но я не для того летела на самолете, чтобы…
Сэм не слушал. Он не отрываясь смотрел на гигантскую стопку книг на дальнем краю стола. Чьих‑то еще книг.
Кого‑то не хватает.
Гора книг занимала почти всю ширину стола: издания в твердых обложках и в мягких, все обложки разные, книги не повторялись. Это были детища чрезвычайно плодовитого автора.
– Здесь есть четвертый писатель.
– Тем более мне пора, – сказала Мор. – Хорошо вам повеселиться, ребята.
Она развернулась на каблуках и направилась к дверям, что вели в вестибюль.
– А чьи там книги? – с простодушным любопытством спросил Сэма Манниак.
