Килл крик
Густые волнистые волосы. Лиловато‑карие глаза. Кожа будто глина реконструктора.
– Добро пожаловать, – произнес Уэйнрайт на экране, и из спрятанных где‑то в темноте динамиков загремел его невероятно низкий голос. – Теперь вы знаете правду: вы здесь не одни.
Манниак бросил восторженный взгляд на Сэма, Мор и Коула. Никто не разделил его энтузиазма.
Уэйнрайт продолжил:
– Надеюсь, вы простите мне этот обман, ведь я понял, что только так смогу осуществить свою мечту: впервые собрать в одной комнате четырех самых выдающихся авторов романов ужасов за последние полстолетия. Каждый из вас в свое время поразил меня. В средней школе я до одури пугался книг Дэниела Манниака… а в колледже открыл для себя элегантный, утонченный хоррор Себастьяна Коула… потом я отодвинул темную завесу, за которой скрывалась провинциальная Америка захватывающих романов Сэма Мак‑Гарвера… и, наконец, есть некая прелесть в том, как из тебя натурально вытягивает душу через задницу Ти‑Кэй Мор.
Себастьян весело хмыкнул. Мор насупилась, заподозрив какое‑то неуважение к себе, но Себастьян тепло ей улыбнулся, и даже ершистая Мор смягчилась.
Раздался пронзительный скрежет, и писатели вздрогнули. На экране замелькали изображения – так быстро, что разобрать что‑либо было практически невозможно.
Они увидели дом. Деревья. Высокую колеблющуюся траву.
И снова из сумрака на них глядел Уэйнрайт.
– Я обожаю ужасы. Есть что‑то особенное в том, чтобы позволить кому‑то завести тебя во тьму – невыносимо страшную и бесконечно манящую одновременно. И каждому из вас я доверился, позволил завести себя во тьму…
Снова раздался скрежет, словно кто‑то вытягивал на свет гвоздь, несколько десятилетий погребенный в доске. Теперь картинки сменяли друг друга еще быстрее.
Дом. Стебли растений, оплетающие закрытую дверь. Ветки дерева. Белые облака в голубом небе. Окно под остроконечной крышей.
Когда Уэйнрайт вновь возник на экране, он стоял уже дальше от камеры – посреди заросшего поля. Густая трава покачивалась на ветру.
– …а теперь я надеюсь, что вы доверитесь мне.
С сердитым электрическим щелчком экран погас.
Вслед за ним одна за другой начали гаснуть лампы, и стопки книг – книг Сэма, Мор, Манниака и Коула – растворились во мраке.
Четверо озадаченных писателей молча стояли в темноте.
– Кроме шуток, – наконец прошептала Мор, – что за хрень здесь творится?
– Это шоу, – ответил Сэм. – Его шоу. Вот так он действует.
Внезапно лампы снова зажглись, потом погасли, затем начали зажигаться по отдельности, вспыхивая, казалось, в случайном порядке, все быстрее и быстрее, будто бы в систему электроснабжения здания вселился злой дух. Из‑за стробоскопического эффекта происходящее напоминало световое шоу на рок‑концерте.
Свет сопровождался звуком – ритмичным барабанным боем, который становился все громче, завихряясь вокруг писателей, точно невидимый звуковой торнадо, пока…
…пока ужас и изумление не достигли предела.
В зале зажегся верхний свет. У дальнего конца стола стоял Уэйнрайт собственной персоной, небрежно засунув руки в карманы.
Сейчас, когда он, едва сдерживая волнение, стоял перед своими героями, он казался еще моложе. Чисто выбритый, взлохмаченный, в черном как смоль костюме и белой льняной рубашке, расстегнутой до середины груди, Уэйнрайт выглядел не старше двадцати пяти.
– Никто из вас не ушел, – сказал он. Даже без помощи динамиков низкий голос заполнил зал. – Тогда позвольте мне рассказать о нашем следующем шаге во тьму.
Мор провела языком по кромке передних зубов и остановилась в том месте, где крохотный кусочек был отколот.
– Завязывайте с этой пургой. Что мы здесь делаем?
Уэйнрайт улыбнулся. Этого вопроса он и ждал.
– Кто хочет провести ночь в доме с привидениями?
Глава 8
Мор села вместе с остальными за длинный стол, когда послышались шаги.
В зал вошла молодая афроамериканка – лет тридцати, высокая, стройная, в белой майке, черном лифчике и камуфляжных штанах с накладными карманами. На голове ее красовалась восхитительная пышная копна не тронутых парикмахером курчавых волос. Меж гладких щек сияла добродушная улыбка. С плеча девушки свисала на длинном ремне дорогая цифровая камера. В каждой руке она держала по две книги в мягкой обложке.
Девушка представилась как Кейт, просто Кейт. Говорила она по‑южному зычно, тягуче – явно выросла в Джорджии. Перед каждым писателем Кейт положила по книге.
Мор коснулась своего экземпляра на столе.
«Я помню эту книгу. Из детства», – подумала она.
Страницы высохли и немного пожелтели, обложка обтрепалась по краям. На ней была выцветшая картинка, изображающая поле, довольно похожее на то, где стоял Уэйнрайт в начале своего нелепого представления. На дальнем конце поля, чуть с краю, темнел силуэт дома. На третьем этаже ярко светилось окно.
Заголовок, набранный рельефным, нарочито зловещим шрифтом, характерным для дешевых ужастиков восьмидесятых, гласил: «Фантомы прерии: подлинная история сверхъестественного кошмара». А внизу стояло имя автора: доктор Малкольм Адьюдел.
Кейт села рядом с Уэйнрайтом, почти касаясь его локтем.
Мор смотрела, как остальные вертят книги в руках.
– Что это? – спросил Манниак с искренним любопытством.
Уэйнрайт улыбнулся:
– Это наш путеводитель. Кто‑нибудь из вас читал это?
– Когда эта книга появилась в печати, – заметил Себастьян в своей сдержанной, утонченной манере, – она полностью оправдала мои ожидания, оказавшись неряшливой, состряпанной исключительно ради денег жульнической поделкой.
– Ага, сейчас образованная публика думает именно так. – Уэйнрайт поднял свой изрядно потрепанный экземпляр, пробежался пальцами по ветхим страницам. – Но тогда многие люди верили написанному здесь, настолько верили, что книга попала в список документальных бестселлеров. В этой части страны дом на Кровавом ручье до сих пор является местной легендой, Сэм подтвердит.
Мор взглянула на Сэма – тот кивнул:
– Это просто детская страшилка.
