Контракт на невинность

Эпизод 8

 

Ясно более‑менее одно из тех коротких фраз, которыми обменялись Пупс и похититель: любитель девственниц влип в какие‑то долги. Но я тут при чем? Может, меня захватили за компанию? Надеюсь на это. Извинений ждать не буду, но если с Пупсом начнутся разборки, а меня отпустят – то это будет лучшее окончание вечера.

– Твоё, – татуированная рука впечатывает мне в грудь конверт, который мне предлагал Пупс. Я на автомате хватаю его, покачнувшись от неожиданности, а потом растерянно поворачиваюсь к похитителю.

– Нет. Это его. Мне не надо. Заберите, – протягиваю конверт обратно.

Парень смотрит на меня без эмоций, но ничего не отвечает. Я замечаю у него на скуле еще одну тату. Какую‑то надпись. Странные шрамы на шее. Картинка складывается окончательно: я попала. Чую неприятности, и, если не убегу от них как можно скорее, мое имя вскоре упомянут в криминальных сводках.

А потом он жестом останавливает нас двоих с Пупсом. Я слышу голосок Вали, но боюсь даже посмотреть на нее. Под ложечкой неприятно что‑то дергается.

– Камиль, пожалуйста, – она говорит сбивчиво и сдавленно, словно в ее горле воздух перехватывает, – я не могу просто так отказаться от тебя и уйти. Посмотри… я вывернула перед тобой душу. Я вся, как на ладони. Ты вынудил меня это сделать. Я ни разу в жизни такое не говорила мужчине.

Я осторожно поднимаю взгляд. Он что, не произнес ни слова с тех пор, как Валя с ним заговорила? Даже позу не поменял.

Мы всего в нескольких шагах от него, но даже здесь я чувствую колючий холодок. Этот Камиль излучает ауру опасности. Меньше всего на свете я бы хотела привлечь его внимание. Валя очень отчаянная баба, готовая ради денег на все. После этого мне кажется, что она даже под самого дьявола готова лечь, если ей посулят безбедную жизнь.

– Камиль, – голос Вали дрожит, – скажи что‑нибудь.

Я вижу, как вздрагивает уголок губ этого убийцы. Всего лишь на секунду. Он отворачивается от Вали, полностью потеряв к ней и интерес и даже не удостоив ответом. Потом щелчком выбивает сигарету из пачки и закуривает.

 

 

Замираю, когда он скользит быстрым взглядом по мне, и тут же немного расслабляюсь, после того, как он переводит взгляд на Пупса. Меня пронесло. А тот с шумом выдыхает.

– Камиль, – начинает Пупс. Он говорит медленно, будто подбирая слова, и его голос едва можно расслышать из‑за играющей музыки, – ты дал мне еще два месяца, чтобы я вернул долг. Неужели что‑то изменилось в наших договоренностях?

Валя, тем временем, отступает. Медленно делает шаг назад, глядя на Камиля, словно не поверив в то, что ее могут так нагло игнорировать. Потом разворачивается и уходит. У нее опускаются плечи, да вообще вся она выглядит потрясенной. Ей только что пренебрегли.

 

 

Одному я радуюсь – что Валя не полезла убеждать этого человека дальше. Тут ее интуиция не подвела. Это могло бы быть очень опасным. По крайней мере, я так чувствовала: напряжение ощутимо росло, пока она говорила с ним.

Ладно. Наш план сорвался. В частности, сорвался план Вали, потому что убийца не горит желанием ее обратно пригреть. Окей, что теперь со мной? Я не могу развернуться и уйти. Вряд ли меня отпустят. Возле меня торчит тот татуированный, и сам Камиль сидит в компании очень неприятных людей. Они почти все смотрят на Пупса, но некоторые нет‑нет, да скользнут по мне внимательным взглядом. Особое внимание достается декольте. Пока мне кажется, что лучший вариант – молча стоять. Если меня спросят о чем‑то – я скажу, что знаю этого Пупса первый день. Какой спрос с посторонней девушки?

– Городецкий, – холодный голос Камиля прорезает воздух, а у меня появляется иррациональное желание вскрикнуть и убежать. Мне кажется, что этот холод вгрызается мне в сердце – вот такой у этого человека тон. Он может одним голосом пытать, – я тебе отсрочку дал, потому что тебе вроде жрать нечего было.

– Ситуация немного изменилась, – бормочет Пупс, – я нашел немного денег. Получил новые контракты, но вся сумма поступит через два месяца. Я уже не голодаю, но…

– Не голодаешь, но ходишь по шлюхам.

– Это подгон, – толстяк тушуется, – мужики решили скинуться… – он на мгновение затыкается, когда убийца бросает взгляд на татуированного и тот тянется за пистолетом. Пупса тут же прорывает, – ладно,ладно! Я понял. Я просто решил, что лучше будет отдать всю сумму разом. Можно сказать, что это правда подгон, мужики через меня бабло отмыли и это проценты…

– Заткнись, ладно? – слышу я смешок. Мои нервы натянуты, как струны, когда я понимаю, что Пупс влип, сейчас с него будут спрашивать, а я… а что я? Пусть отпустят сейчас меня. Буду кем угодно – подгоном, шлюхой, только бы вернуться домой. Я боюсь. Я никогда не участвовала в таких разборках. Если сейчас начнется перестрелка – я так и останусь торчать, как столб, хлопая глазами, потому что не знаю ни‑че‑го.

Камиль вынимает сигарету изо рта, выпуская лениво дым. Взгляд черных глаз впервые достаточно вызывающе скользит по мне. Словно оценивая.

 

 

Черт. Узнал или нет? Вряд ли. Я налетела на него несколько дней назад, на мне была обычная черная куртка и синие джинсы. Я была даже без косметики. Вряд ли он запомнил такую серую мышь.

– И сколько она стоила? – кивает убийца в мою сторону. Эти слова словно бьют меня. Наотмашь. Капля холодного пота стекает по позвоночнику, когда я понимаю, что сделала непоправимое: все‑таки привлекла внимание этого человека, – насколько щедрый был подгон от твоих друзей?

– А? – Пупс поворачивает голову ко мне и нервно усмехается. Смущенно, – да так. Триста тысяч. Она…

– Охренеть какая дорогая шлюха.

– Нет, – смеется Пупс, пока мое лицо словно в костер сунули, а за шиворот – кинули пригоршню льда. Похоже, меня хватит удар от жесточайшего унижения и страха, – ну, она типа девочка. За это такая сумма.

Камиль снова выпускает струю дыма. Небрежно. Я опускаю нервно глаза. Не могу смотреть на него – он одним взглядом меня словно в ад тянет. В самую тьму.

– Дам в два раза больше за нее, – внезапно произносит он. У меня резко слабеют ноги.

Что? Что за глупость? Нет. Нет. От Пупса я могу еще убежать или отмазаться. От этого… невозможно. Боже. Сердце, похоже, остановилось после его слов. Зачем я ему? Он проигнорировал Валю. У него мог бы быть горячий вечер: подруга не из робких. Ее не пугает ничего, а я же трясусь, как осенний лист. Ему же сказали – я девочка. Для чего? Любит неопытных? Ни за что не поверю, и такому, как он, я бы никогда не продалась.