Контракт на невинность
– Как? – Валя не отстает. Несмотря на то, что я пытаюсь замять этот разговор и уйти, она догоняет меня, – Ева, как? Расскажи. Может, я чего‑то о жизни не знаю и поэтому не вкуриваю, как девочка, падающая в голодные обмороки, может быстро найти четыреста тысяч на лечение отца?
– Откуда ты знаешь?!
– Я звонила тебе домой, а трубку подняла твоя сестра. Всё рассказала. Как ты будешь выкарабкиваться, Ева?
– У нас есть квартира, – произношу я, – продадим ее, возьмем комнату в коммуналке.
– Коммуналка, – Валя закатывает глаза, – Боже. Ева, ты дура. Смотри, – она достает телефон и снимает блокировку с экрана, показывая мне фотку какого‑то лысого толстяка с добродушным лицом, – ты ему понравилась. Похож на извращенца? Нет. Нормальный мужчина, просто прется по невинным девочкам. Он готов заплатить тебе сто тысяч за ночь. Если ты останешься с ним подольше – то заплатит и больше. Пока не надоест.
– Сто тысяч, – вырывается у меня усмешка, – слишком мало.
– Вопрос уже в цене? Можно поторговаться. Но так ты хотя бы начнешь лекарства покупать…
Я ухожу, покачав головой в ответ. Я не хочу ненавидеть себя, вспоминая, как первый раз забрал какой‑то извращенец‑мужчина за деньги. Если станет совсем уж плохо, если не будет иного выхода… может, только тогда я приму такое решение. Еще есть шанс сохранить себя.
Но у жизни иногда бывают другие планы.
После института я заезжаю в больницу к отцу. В постаревшем человеке на больничной койке я не сразу узнаю своего родителя: он словно успел осунуться за такое короткое время. В больнице пахнет едой и желудок громко урчит, когда я присаживаюсь на стул рядом.
– Скажи мне, почему ты бросил трубку и даже не дослушал меня? – спрашиваю я, и отец открывает глаза, – нам негде больше взять деньги. Почему ты не хочешь продавать квартиру? Я могу заняться поиском покупателей. Ты всего лишь подпишешь документы…
– Я же сказал – нет, – прокашлявшись, перебивает меня папа, – не беси меня. Ты ради этого приехала? Давай о другом лучше поболтаем. Ничего со мной не будет. Кум до старости с этой хренью жил и умер, упав в колодец. Еще бабка надвое сказала – есть у меня гепатит или нет. Эти убийцы в халатах годны только бабки тянуть. Пошли они нахрен.
– Пап…
– Так, Ева, домой иди. Я не хочу тебя слушать.
– Пап!!!
– Ева, – бесцветные глаза отца впиваются в меня, – я не смогу продать квартиру, если даже захочу. Опека не позволит. Алина… Ляля несовершеннолетняя. Нельзя ее условия ухудшать. Никто не даст добро на сделку. Так что выброси эти идиотские мысли из головы и лучше учись. Я сейчас немного оклемаюсь и к Вирскому на работу попрошусь. Завтра к вам его жена зайдет, передаст продукты. Так что вечером будь дома. Выкарабкаемся, дочь.
Я молча поднимаюсь со стула и иду к выходу. У самой двери слышу, как меня окликает голос:
– Ев… – тихо зовет папа, – прости, дочь. Опять я подвел тебя. Я думал, что с одного раза ничего не будет, продержался же полгода… а потом как мозги отбило. Прости. Клянусь, больше никогда…
– Замолчи! – перебиваю я его, остановившись, – я это слышала тысячу раз. Миллион раз. Ничего не меняется. Не продавай квартиру, я тогда продам единственное, что у меня есть в этой жизни – себя. Единственное, что у меня есть с таким отцом, как ты! Я заберу Лялю и мы съедем. Выкарабкивайся сам. Ты никогда не бросишь, – злость поднимается откуда‑то с самых темных глубин моей души, – ты слишком слабый человек. Живи теперь с мыслью, что твоя дочь вынуждена торговать собой.
– Ева! – орет отец, когда я ухожу и захлопываю дверь, закончив, – Ева! Стой!
Эпизод 3
– Как зовут этого толстяка? – я звоню Вале и устраиваюсь на табуретке на балконе, прикрыв дверь, потому что в комнате сестра смотрит какой‑то сериал, и меньше всего я хочу, чтобы она услышала мой разговор, – скажем так… я согласна. Но мне надо знать всё.
– Очнулась, – хмыкает Валя, – не помню, как его зовут. Но все называют его Пупс.
Супер. Мой первый раз случится с Пупсом. Ироничнее и не придумаешь.
– Он какой‑то бизнесмен средней руки. Девочки сказали, что ни в чем плохом замечен не был. Ничего особенного. Так, просто дядька. Самый лучший вариант для тебя – ты даже внимания не привлечешь, появившись с ним где‑нибудь, он нафиг никому не нужен. Сейчас я попрошу, чтобы Катя тебе позвонила и все рассказала. Жди.
И она отключается.
– Господи… – выдыхаю я в полную тишину. В прохладный вечерний воздух. Мое обращение явно останется без ответа: я смотрю, как загораются теплым светом окна, одно за другим, и понимаю, что вокруг тысячи людей, которые так же взывают к какой‑то справедливости. На всех ее не хватит. Я устало тру лицо ладонями и произношу:
– Ладно, хоть кто‑нибудь! Пожалуйста, пусть все решится лучшим образом. Хочу потом забыть об этом дне, и больше никогда не нуждаться.
– Ев, – раздается голос сестры над ухом, и я подскакиваю. Она выглядывает из комнаты, открыв балконную дверь, – можно я колбасу возьму?
– Бери, конечно, – вздыхаю я, – для тебя и купила.
– Ура! – она уносится, а телефон в моей руке начинает вибрировать. Звонит незнакомый номер. Вероятно, это та самая Катя.
Голос у девушки сухой и деловой, как у бизнес‑леди. Она вкратце описывает мне весь расклад, рассказывает, как я должна себя вести. “Если все пройдет на высшем уровне – можешь попробовать поработать у нас. Валя говорила, что ты хорошо знаешь английский и у тебя неплохое образование. Остальному я тебя научу, если захочешь.”
Мне приходится уходить от ответа, и быстро переводить тему, неопределенно промычав. Я этого не хочу. Но и ссориться сейчас не хочу тоже. Вдруг она передумает?
– Надень какое‑нибудь нейтральное платье и туфли на каблуке, – напоминает мне Катя, – на всякий случай предупреждаю: никаких записывающих устройств. Тебя обыщут, перед тем, как отвезти на место.
Она отключается, а я быстро подскакиваю с табуретки и выхожу в комнату. У меня нет платья и туфель. Их надо купить. Завтра времени выбирать не будет.
– Ляля, я скоро буду! – кричу я, перед тем, как захлопнуть дверь.
В магазине я выбираю недорогое, но, на первый взгляд, неплохое платье. Я не знаю, насколько вызывающе и вульгарно я должна выглядеть, и что в понимании Екатерины “нейтрально”. Но черное платье и туфли, которые я купила, выглядят крайне прилично для девочки, которая собралась себя продать.
